— Город Москва, Российская Федерация, — начинает зачитывать текст завещания Игнат Борисович. — Десятого марта две тысячи пятнадцатого года. Я, Шпарский Николай Григорьевич, 14.11.1939 года рождения, проживающий в городе Москва… — скучно продолжает. — Настоящим завещанием делаю следующее распоряжение, — все мигом напрягаются. — Всё моё имущество, какое ко дню моей смерти окажется мне принадлежащим, в чём бы таковое ни заключалось и где бы оно ни находилось, я завещаю своей незаконнорожденной дочери…
— Где дочь Шпарского? — шепчу Веронике, оторвав её от разглядывания своего отражения.
— Ах да, — тихо восклицает ведьма. — Я же обещала тебе её показать. Вот она, — показывает на своё зеркальце.
— Это зеркало, — с сомнением отмечаю.
— Смотри в него внимательно, — раздражённо шипит. — Смотри и включай мозги. Если окажешься достаточно умным, то всё поймёшь.
— И? Там ты… — произношу, подняв бровь.
— И… Я Вероника Николаевна, — проговаривает по слогам и до меня доходит, что чёрт возьми, эта ведьма, белокурая девушка всё это время играла со мной, потому что именно она дочь Шпарского.
— Веронике Николаевне Савиной, — подтверждает слова ведьмы нотариус.
— Стоп! Что? — как будто только что придя в себя, в голос восклицает Вероника. — Папа оставил всё мне? Игнат? Что?
— Вероника, прошу не прерывать, — строго спросит Игнат Борисович. — Содержание статьи 1149 Гражданского кодекса Российской Федерации мне нотариусом разъяснено. Текст завещания записан нотариусом с моих слов и до его подписания прочитан мной лично в присутствии нотариуса. Настоящее завещание составлено в двух экземплярах, каждый из которых собственноручно подписан завещателем. Один экземпляр завещания хранится в делах нотариуса города Москва Игнату Борисовичу Якотову, а другой экземпляр выдаётся завещателю Шпарскому Николаю Григорьевичу, — мужчина опускает лист с завещанием на стол и с улыбкой обращается к своей крестнице. — Поздравим наследницу? Новую владелицу компаний?
— Ты! — оборачиваюсь к Веронике. — Ты… Всё это время это была ты!
Глава 13. Ника
«— Я ни при каких условиях не оставлю бизнес такой глупой и недальновидной девушке! — кричит отец. — Ты сняла с карты триста тысяч и не отчиталась, Вероника! — продолжает возмущаться, смотря на меня снизу вверх, сидя в своём излюбленном кресле.
— Моим друзьям нужна была помощь, — оправдываюсь, опустив голову, чувствуя в этот момент жутко виноватой. — Им нужны были деньги, чтобы заплатить за дом. Их обманули на деньги и им неоткуда было взять. Они мои друзья, пап! Я должна была так поступить! Но я виновата, что не сказала тебе. Больше мой вины ни в чём нет! — уверенно заявляю, решив стоять на свою и не сдаваться и показывать папе, что он прав.
Он сноб и жмот, который никогда бы никому не помог, если только не своей жёнушке. Ради неё он бы в лепёшку разбился, но не ради меня, тех, кого он зовёт друзьями.
Помню однажды к нему пришёл Игнат Борисович и попросил помочь с деньгами на операцию сыну дяди Игната, так папе ему оказал, сославшись, что денег нет, но я-то знаю, что они у него были. Иначе на что бы он купил своей жене на следующий день дорогущее колье и путёвку на острова.
Единственный человек, которому папа давал деньги просто так Я, но лишь потому что откупался. И за каждую потраченную копейку я должны была отчитываться в конце месяца чеками. Но ограничений у меня не было. Лишь отчёт.
— Их обманули, но это не значит, что ты должна им давать мои деньги, Вероника! — кричит отец. — Ни за что! Никогда не оставлю тебе свою компанию! Даже если мир перевернётся! Никогда! Ищи себе богатого мужа иначе будешь после моей смерти умирать от нищеты.»
— Игнат Борисович, папа не мог, — начинаю, встав и направившись к мужчине. — Он говорил, что…
— Никочка, видишь эту подпись? — спокойно, с улыбкой на губах спрашивает нотариус отца. — Это подпись твоего отца, и он завещал всё тебе. У меня есть ещё два свидетеля. Кроме этого он оставил тебе письмо, — достав из своей папки конверт, мужчина протягивает её мне.