– На архитектора-дизайнера.

– Ого. И рисовать умеешь?

– Восемь лет художественной школы с отличием, – вздохнула я.

В моем багаже было два красных диплома: средней школы и художественной. А все потому, что других оценок, кроме «отлично», мой отец категорически не признавал. И дабы папеньку не нервировать, мы с братом и сестрой всеми правдами и неправдами получали только пятерки. Папенька любил вешать наши грамоты и медали на стены, дабы потом ими гордиться.

Но о некоторых не совсем честных способах зарабатывания оценок отцу лучше бы никогда не узнать, ибо до сих пор чревато… Ничего криминального мы не делали, а в нашем случае фраза «хочешь жить – умей вертеться» была актуальна как никогда.

– Ого! А я ровную линию нарисовать не могу на бумаге, – восхитилась Влада.

– Зато ты водишь отлично! – улыбнулась я.

– Так, вот смотри, я составила тебе расписание занятий. Некоторые выпадают на вечер – это мои с тобой. Дневные с Макаром или Тимуром. Если что-то изменится, тут наверху все наши номера телефонов. Я твой тоже запишу.

– Отлично! – потерла я ладони.

Мы с Владой еще немного поболтали, выпили по кружке чая и расстались почти подругами. Уходила я, как никогда окрыленная предстоящей перспективой стать не самым плохим водителем.

Спустилась на первый этаж, где Тимур что-то деловито высматривал под капотом одной из машин.

– Ну как? – заметив меня, полюбопытствовал он.

– Влада замечательная, – честно призналась я.

– Она научит, обещаю, – подмигнул мне Тимур, – а мы поможем. Расписание составила?

– Да, – я протянула распечатанный лист.

Тимур взял листочек из моих рук и задумчиво потер подбородок:

– В среду я могу с тобой позаниматься, а в субботу час покатаешься с Владой и час со мной.

– Годится, – кивнула я, краем глаза замечая добермана, который пытался подкрасться ко мне.

– Ну, иди уже, не стесняйся! – позвала я пса.

Амур подскочил на месте и в два шага поравнялся со мной. Я осторожно протянула руку, позволяя познакомиться с моим запахом и показывая, что я не агрессор. Аккуратно погладила пса по голове. Амур высунул длинный язык, свесив его набок, и прикрыл глаза, только иногда склоняя голову и подставляя под ласку по очереди каждое ухо.