— Два дня назад. До того, как ты чуть не прибил меня дверью, в трактир Торнина завалилась мелкая тварь из Подземелья. На ней–то я и отыгрался. — честно говоря, до сих пор так и не понял, что тогда случилось. Помню только, что количество природной энергии уменьшилось, после чего мой удар стал в разы сильнее. И это я даже не старался. Просто понадобилось, и всё сделал. Может, это хороший знак?
— И что, сможешь повторить? — вот тут–то мне пришлось поумерить свой пыл. Не знаю, что беспокоило меня больше. То, что ничего сделать сейчас я не смогу, или то, что придётся в очередной лукавить и косить под идиота, чтобы не вызвать подозрений. Всё–таки трудно жить в чужой шкуре.
— Думаю, вряд ли. Последние несколько дней были самыми насыщенными за очень долгое время. И в тот раз у меня получилось скорее случайно, — прозвучало как–то неубедительно. Впрочем, это действительно похоже на правду. Во всяком случае, мне хочется, чтобы это было так.
— Хм… — Кудзин нахмурился и провёл когтем по рогу.
Чёрт, до чего же неприятный звук. Как по доске.
— Иногда тело делает всё самое. Так тоже бывает. Но раз ты справился тогда, то сейчас всё должно быть даже проще. Начнём?
— Естественно. — после всего увиденного и услышанного за последние двое суток мне уже не терпелось попробовать на себе что–то подобное. Правда, пока я не совсем уверен, что получится. Как и сказал мой рогатый наставник, тогда всё сработало само, без моей воли. А сейчас мне необходимо запустить механизм, контролируя его. Надеюсь, Хомэй ещё помнит, что к чему.
— Прежде всего, тебе нужно почувствовать своё «озеро». Представь, что в твоём животе бурлит жидкость. Затем ощути, как она понемногу разливается по телу через «пути» и как покидает его через «капли». Попытайся себе это вообразить. Должно пойти легко. — ну, если уж ты так говоришь… Поехали!
Сначала необходимо закрыть глаза. Если уж тут важно воображение, то зрение мне ни к чему. Эх, жаль нельзя убрать и всё остальное, так было бы куда проще. Сопение Кудзина, шум ветра под потолком — всё это сейчас ощущалось куда чётче, чем когда–либо. Только не говорите мне, что это усиление органов чувств так проявляется. Не хватало ещё мучиться из–за всяких там шорохов да скрипов. Ладно, пока оставим. Значит, озеро в животе, да? Ну, это довольно несложно. По большому счёту так оно и есть. Выходит, средоточие природной энергии располагается в желудке? Логично. Но каким оно должно быть? Кудзин всё напирает на «озёра» с «каплями». Может, таким его и представить?
Жидкость… Но не бесформенная, отнюдь. Это больше похоже на каплю, только совсем ровную. Небольшая сфера размером с бильярдный шар, зависший где–то над моим желудком. Да, именно так он и выглядит. Хотя «выглядит» — это неподходящее слово. Сейчас я ничего не вижу, только воображаю. Правда, «озеро» ощущается таким материальным, что у меня уже нет уверенности.
Словно почувствовав мои сомнения, образ начал растворяться, теряя чёткость очертаний. Да чтоб тебя!
— Успокойся, концентрируйся на чувствах, — голос Кудзина, обычно громкий, сейчас звучал приглушенно. Я с большим трудом его различал в этой тьме. И остальные звуки тоже пропали. Здесь теперь не было ничего, даже меня. Лишь этот шар без чётких границ. Но ведь они всё–таки есть!
Невидимый нож проходит по краю сферы, отсекая всё ненужное. Отделённые части тут же растворяются во мгле, а «озеро» тем временем становится плотнее. Через несколько секунд появляется уже знакомый мне пузырь. Но почему он так тих? Мне совсем ничего не слышно, хотя он должен гудеть и бурлить? Разве не так?
Вспомнив трюк с «ножом», я представил пару невидимых рук. Несуществующие пальцы сжали сферу, но на ней это никак не сказалось. Однако кое–что всё же стало другим. Появилось чувство. Странное, надо признать. Как будто внутри шара происходит какое–то движение. А что если всё, что было представлено моим воображением в таком виде — это только оболочка? Скорлупа, под которой скрывается природная энергия.
Думаю, мне стоит перестать быть настолько аккуратным. Продолжая чувствовать свои «пальцы», я попытался поскрести ими по поверхности «озера». И у меня получилось! Однако этого слишком мало. Нужно приложить больше усилий.
Ну–ка!
Оболочка проминается под давлением, но не хочет рваться. А мне становится худо. Каждая новая попытка уносит с собой какое–то невероятное количество сил. Не ощущая ничего, кроме своих «рук», я пытаюсь подключить к делу всё, что могу — спину, плечи, ноги. Теперь во тьме существует всё моё тело и этот злосчастный шар. Почему ты не хочешь отдавать мне всё, что хранишь в себе?! Ведь оно уже — моё!
— Хомэй! Хомэй, очнись!