— Вот уж фиг вам. От меня вы теперь никуда не денетесь, — пробормотала я, решительно влетая внутрь, подхватывая худенького мальчонку прямо на ходу.

Кочерга больно шлепнулась мне на ногу, выпав из ослабевших пальчиков мальчика. За спиной громко хлопнул дверью Дарахар, закрыв её. И я коршуном оглядела «холл».

Чистенько. Но и только. Никаких излишеств. Вообще. Всё старенькое. Деревянное. А ещё тут было жутко холодно.

— У-у нас ничего нет, — женщина всё-таки расплакалась, и её тело затряслось. — Прошу, пощадите.

— Я… я всех… — злобно прорычал дракон, и я отрицательно махнула головой, чтобы он не договорил свою фразу. Потому что эти несчастные, к которым мы так нагло и бесцеремонно вломились, подумают ещё, что эти слова обращены к ним.

— Мы пришли помочь. Нам ничего не надо, — произнесла успокаивающим тоном и, постучав каблучками по полу, стряхнув с ботинок снег, завела её в «гостиную». Усадила мальчугана на стул. Пододвинула ещё один и посадила женщину рядом с сыном.

— Какой-то сюрр, — пробормотал Дарахар, застыв в проходе. И, посмотрев на пацана, который ещё пытался храбриться, обратился к нему: — Вы ведь дракониды?

— Да! — мальчуган вздернул подбородок. — Потомки драконов!

— И почему потомки драконов живут в таких условиях? — обращаясь как к взрослому, уточнил дракон. — Где же ваша магия?

— Почему?! — женщина осмелилась посмотреть на него и окатила презрением, как и меня до этого. — Из-за вас! Тех, кто нас ненавидит! Винит, что мы потомки тех, кто называл себя драконами! Нас заточили здесь. Мы живём в самой настоящей тюрьме! И вы осмеливаетесь врать, что пришли, чтобы помочь? С каждым годом здесь становится только хуже… Как же Махей, мой мальчик… — она разрыдалась сильнее и спрятала лицо в ладонях. — Как же он жить-то будет… Подвела я его…

Не перебивая её, чтобы она излила свой гнев на нас, открываясь, я тихонько сняла с себя плащ и, набросив его на плечи мальчугана, укутала его, как в кокон.

Дарахар, благодарно мне кивнув, тоже так же тихо снял свой и передал мне. И я укрыла женщину. Которая, казалось, даже этого не заметила, продолжая жаловаться. Изрыгать проклятья. А потом вновь просить богов за Махея, чтобы у него все было хорошо.

Дракон принес откуда-то ещё один стул и, усадив меня, снова отошел подальше, чтобы не пугать женщину с сыном.

За время её монолога мы смогли кое-что для нас прояснить. И правда сильно озадачила.

Перво-наперво, драконида искренне считала, что все остальные жители Альтеры их ненавидели из-за того, что сотворили драконы. Второе, им запрещалось покидать долину, это дозволено только фаэрам и чужакам. Третье — с каждым годом становится всё холоднее и запасов выделяется все меньше, а возделывать землю тут невозможно из-за того, что стоит постоянная зима. Да и не умеют дракониды этого делать. Четвертое — у всех драконидов стоит на запястье метка, через которую они, дабы им выделили эти самые «запасы», отдают свою магию. И у них самих ничего не остается, не хватает даже на то, чтобы согреть дома, и приходится топить ветками и хворостом.

От таких новостей я пребывала в таком шоке, что не могла и пары связных слов без матерных выговорить. Поэтому продолжала внимательно слушать и молчать.

Дарахар только скрипел зубами. Да изредка выходил из комнаты, видимо, чтобы остыть и не пойти сразу все крушить.

Последнее, что произнесла драконида, перед тем как замолчать и залиться слезами, что лишь желает, чтобы у её сына была жизнь лучше, а нас попросила уйти.

— Мы не уйдем, — обняв её, прижав к себе, пробормотала я: — Мы поможем.

— Вы… не сможете… Да и зачем вам, тем, кто нас ненавидит и заточил в эту тюрьму… Мы ведь не несем вины за то, что сотворили драконы… Но…