– Но не я! – быстро ответил рыжебородый. – Я всегда помню правду, а до чужой кривды мне дела нет.

– Так у твоей правды есть границы?

– Да! – Анбал больше не кланялся и не отводил жёлтых глаз. – Вот границы моей правды!

Он ткнул пальцем в ту же мошну.

– Тут нет ни диргема, за который мне было бы стыдно! Вот моя правда – а в чужие кошельки я не заглядываю и на всей земле правду не пасу. Это – не моё дело, блюсти правду на всей земле. Это, по чести сказать, твоё дело, рус.

– Что ж, – задумчиво наклонил волчью шапку русин. – Ты, пожалуй, прав.

– У него в палатках были две девки наши, славянские, – подал голос дружинник, привёдший Анбала Буртаса с присными, неприязненно поглядывая на торговца.

Вождь-русин вопросительно поглядел на Анбала. Тот пожал широкими плечами.

– Эти девушки убежали, когда твои воины стали драться с хазарами. Они или подвернулись бы кому-нибудь на копьё, или убежали бы в лес и там пропали. Вот я и решил, – погладил бороду Анбал, – жаль будет, если пропадут. Я просто оберёг женщин твоего народа от беды.

– Девок сюда, – распорядился вождь.

Девок быстро привели. Мечеслав было встрепенулся – и разочарованно скривил губу. Это была не то что не Бажера или её односельчанки – девки были даже не из вятичей. Колечки, свисающие возле ушек, не топорщились семью лепестками, а скручивались на конце в завитки.

Северянки подтвердили слова Буртаса. Нет, не покупал. Да, убежали. Да, перехватили, когда бегали, но не били, даже поесть дали.

– Ну, пусть идут к другим, – распорядился вождь. Буртас только вздохнул в бороду, а русин вдруг рассмеялся: – А что, Анбал, если бы мы проиграли – вернул бы девок хозяевам? Или бы сам продал?

– А если бы я был великим князем в Киеве, ты бы кланялся мне в ноги, – огрызнулся Анбал Буртас. – С каких пор ты взялся судить не за сделанное, а за то, что кто-то мог бы сделать?

– Успокойся, Анбал, я и не думал тебя за это судить, – насмешливо улыбнулся вождь. – Ступай со своими людьми своей дорогой.

Анбал удовлетворённо кивнул, потом кинул через плечо несколько слов – видать, на своём языке. Один из подручных подбежал с поклоном к вождю и положил у его ног связку переливавшихся на солнце мехов.

– Лучше буртасской чёрной лисицы меха нет! – с гордостью возгласил Анбал. – Прими мой дар, рус.

Тот удивленно хмыкнул и повернулся к одноглазому.

– Дядька, дружине раздай. Может, на шапки сгодятся или девкам раздарят.

Седоусый молча кивнул.