Крут махнул сжатым кулаком по широкой дуге, показывая Мечеславу, как тот бьет.

– А надо – вот.

Мечеслав только моргнул невредимым глазом, перед которым внезапно появился и столь же внезапно исчез кулак Крута.

– Прямо бить надо, как копьем там или ножом. Вот! – Крут снова ударил воздух, но уже вбок от себя. – Если б ты так бил, мне б тяжелей отбивать было. Понял?

Мечеслав кивнул и задумчиво сказал:

– А палицею так тоже бьют.

Крут, уже успевший повернуться к нему спиною, только фыркнул:

– Чего зря болтаешь?

– А вот не зря!

– Да где ты такое видал?

– А когда вуй Кромегость с Лихобором дрался. Он его так и саданул. Как копьем, а была эта… булава.

На этом слове заглядевшийся на возившихся у порога одной из землянок щенков Мечеслав ткнулся лбом в спину Круту – где-то между лопатками. Тот повернулся лицом к младшему, глаза и рот еще круглее, чем после удара Мечеславовой маковкой под вздох.

– Ты что, видел? А чего ж молчал?! Видел, как стрый Кромегость дрался?!

– Чего стрый, когда вуй… – удивился Мечеслав.

– Тебе вуй, мне стрый… Бате моему он брат… был.

– А твой батя тоже вождь? – уточнил Мечеслав.

Крут насупился и умолк ненадолго. Потом сказал:

– И стал бы… коли б жив был…

– А его кто убил? – с жадным любопытством никого пока не терявшего ребенка спросил Мечеслав.

– Хазарские наемники, кто ж… – Крут отвечал с досадой скорее не на задевшего больное, а на спрашивающего про и без спросу ясное. – Ты про стрыя расскажи, как он с тем бился…