Из толпы дружинников насмешливо засвистели.
– Сын Бече хорошо знает русскую речь, – вкрадчиво проговорил Вольгость, оттирая Мечеслава в сторону. – А такое слово «зануда» известно сыну Бече?
– Тонузоба известно такое слово. – Молодой кочевник, казалось, рассматривал холм за спинами вятича и русина. – Тонузоба слышал много русских слов. Вот есть такие слова «захлопни пасть».
– Оооо, – почти пропел, казалось, уже забывший плети Вольгость, начиная неторопливо подворачивать рукава рубахи. – Это штука сложная, её на словах не растолкуешь. Давай лучше руками покажу?
– Тонузоба! – повелительно окрикнул Янал, поворачиваясь в седле. И рассыпал еще несколько слов.
– Хорз, бабб! – отозвался юный печенег и стал разворачивать коня вслед за старшим.
– И даже не попрощался, – грустно заметил Вольгость. – Ну, доведут Боги – свидимся.
– А чем от них так несёт? – поморщился Мечеслав. – Вроде от чёрных хазар вонь посильнее, а не такая…
– Да хазарскими же патлами и несёт. Видел, клочья лохматые у пояса висят?
– Ну?
– Баранки гну. У печенегов обычай – они не как мы, не головы от побитых собирают, а только кожу на голове выше ушей[19].
– Так это чего ж… – Мечеслава даже замутило. Не, ну головы в его роду сами с хазар собирали и на колья навешивали – так не на одежде же их носили! – Это они сейчас с голов хазарских волосы с кожею посдирали и на пояса привесили?!
– Ну да, – кивнул Вольгость. – Да ну их! Эх, красавец у тебя конь…
Мечеслав на это ничего не ответил, только усмехнулся, не без гордости потрепав мохнатую шею конька. Ясное дело, что на высокорослых печенежских скакунов Вихорко не походил. Но это был его конь. Друг.
Глава XVIII
Пути-дороги…
К вечеру стало ясно, откуда так пахло в ночи табуном – табун это и был, огромное множество коней, по большей части печенежской породы. Сила русов была в пешем строю, верхом они степным кочевникам уступали. Но пеший строй, особенно со щитами и доспехами, не скор на переходы. Вождь, с которым познакомился Мечеслав, выдумал новый сопособ воевать. Одни говорили, что на эту хитрость навёл вождя воинский обычай соседей его варяжских предков, живших через море от варяжской земли, тех, кто на конях воевал не то что плохо, а вообще никак. Однако верхом ездили и имели обыкновение, где не доплыть на ладье, доезжать до места битвы верхом, а там уж слезать с коняшек и в сечу идти пешим шагом. Другие – особенно печенеги – были твёрдо уверены, что на мысль князя натолкнули не какие-то там пешеходы с далёких полуночных островов за Варяжским морем, а печенежский обычай возить с собою на коне ловчего зверя-пардуса.
– Как рысь он. – Чесал затылок Вольгость Верещага, силясь описать обличье невиданного зверя сроду не видавшему его другу. – Вот только жёлтый, поджарый, долгоногий, хвост длинный и уши круглые.
Теперь чесать голову приходилось Мечеславу в попытках вообразить этого похожего на рысь и в то же время лишённого всех черт лесной охотницы зверя.
Ладно, увидим своими глазами, поглядим – похож или не похож.