– Мунк, – сказал он сухо. – Машина должна быть уже заказана.
– Ах, да, так это у вас будет новый музей в Осло? – подмигнула девушка в зеленой униформе.
Мунк не сразу понял шутку.
– Или вы все же не художник? – улыбнулась она, быстро печатая на компьютере.
– Что? А, нет, не художник, – сухо ответил он. – Даже не родственник.
Будь я художником, я бы тут не стоял, подумал Мунк в тот момент, когда девушка протягивала ему бумагу на подпись.
Холгер Мунк ненавидел летать, поэтому настроение у него было не лучшим. Не потому, что он боялся падения самолета. Его хобби была математика, и он точно знал, что вероятность падения самолета меньше, чем шанс попасть под удар молнии два раза в один день. Нет, он ненавидел летать, потому что ему с некоторых пор было тесно на сиденье.
– Ну вот, – девушка в зеленой униформе улыбнулась и дала ему ключи. – Просторная хорошая «Вольво V70», оплачена, время аренды не ограничено, вы можете сдать ее где и когда хотите. Хорошей поездки.
Просторная? Это была еще одна шутка, или она так решила его успокоить? Вот вам большая машина, где вам хватит места, а то вы такой толстый, что не видите своих ботинок.
Холгер Мунк бросил взгляд на свое отражение в одном из больших окон по пути из зала прилетов к парковке. Наверно, уже пора. Пора начать тренироваться. Следить за питанием. Сбросить пару килограммов. Он начал думать об этом в последнее время по нескольким причинам. Он давно уже не бегал по улицам за преступниками, для этого были подчиненные, так что причина не в этом. В последние недели у Мунка немного разыгралось тщеславие.
Он завел «вольво», поставил свой телефон на подставку и включил его. Только успел пристегнуться и поехать в сторону центра, как начали приходить сообщения. Холгер вздохнул. Всего час с выключенным телефоном, и вот, все заново. Никогда не оставят в покое. На самом деле не только самолет так испортил его настроение. В последнее время многое накопилось. И дома, и на работе. Холгер водил пальцем по экрану смартфона, который его обязали купить. Современная полиция, новейшие технологии – даже в Хёнефоссе, где он провел последние восемь месяцев. Отделение полиции Рингерике. Именно там он начал свою карьеру, и вот он снова оказался там. Из-за происшествий у Трюванна.
Семь пропущенных из главного офиса. Два от бывшей жены. Один от дочери. Два из дома престарелых. И миллион сообщений.
Холгер Мунк решил, что мир немного подождет, и включил радио. Нашел станцию с классической музыкой, опустил окно и зажег сигарету. Курение было его единственной вредной привычкой, не считая еды, разумеется, но это совсем другое дело. Он не собирался бросать курить, сколько бы новых законов ни принимали политики и сколько бы запрещающих курение табличек ни стояло на его пути – как, например, на приборной доске этой машины.
Без сигареты не получалось думать, а думать Холгер Мунк любил. Напрягать мозги. Тело существует, пока работает мозг. По радио играли «Мессию» Генделя, не самая любимая у Мунка, но вполне подходящая моменту. Ему больше нравился Бах, он любил математичность в музыке, а не всех этих чувственных композиторов. Арийские военные марши Вагнера, импрессионистский эмоциональный мир Равеля. Мунк слушал классику, чтобы избежать человеческих чувств. Если бы музыка была математическим предметом, было бы намного проще. Он быстро провел пальцем по обручальному кольцу и подумал о бывшей жене. Уже десять лет прошло, а он все еще не может его снять. Она звонила? Может быть, и правда она?
Да нет. Снова про свадьбу. У них есть общая дочь, Мириам. Она собирается замуж, и нужно обсудить техническую сторону дела. Вот и все. Холгер Мунк выбросил окурок в окно и зажег новую сигарету.
Он напился всего один раз, в четырнадцать лет, самодельным отцовским вином из вишни, в деревне. С тех пор он ни разу не пил. Не было потребности. Не было желания. Разрушать мозговые клетки? Как такое в голову может прийти? Вот сигареты – это другое дело. И, может быть, бургер?
Он свернул на заправку «Шелл» и, заказав меню дня с бургером и беконом, съел его на лавке с видом на фьорд Тронхейма. Если бы коллегам нужно было описать Холгера Мунка в трех словах, два из них, скорее всего, были бы «книжный червь». Третьим могло быть «умный» или, может быть, «слишком добрый». Но совершенно точно – книжный червь. Толстый добрый ботаник, никогда не пьющий алкоголь, любящий математику, классическую музыку, кроссворды и шахматы. Может, немного скучный, но отличный следователь и справедливый начальник. Он никогда не ходил пить пиво вместе со всеми и ни разу не встречался с женщиной с тех пор, как жена ушла от него к учителю из Хурума. Мунк был в отпуске два месяца в году, и ему никогда не приходилось вставать посреди ночи, не зная, куда ему нужно ехать. Ни у кого не было такого высокого процента раскрываемости дел, как у Холгера. Все знали и любили его. И тем не менее он вернулся в Хёнефосс.