Мамуля коротко рассмеялась, но вдруг посерьезнела.

– Тебе не обязательно все делать одному. Эльфрида может переехать в дом престарелых.

– Я не один, – ответил я, – соцработники приходят каждый день, они за ней ухаживают. Для этого, вообще-то, эта служба и существует. Мне только ночью иногда приходится укладывать ее обратно в постель.

Мама кивнула.

– Ну хорошо.

На мгновение мы оба замолчали.

– А как дела со спецуборкой? – через какое-то время спросила она.

Я рассказал ей историю с хорьками и немного об умирающих домашних животных. Мама ничего не ответила.

– Обычно такие истории людей шокируют, – сказал я, – они начинают жалеть несчастных животных.

Она бросила на меня непонимающий взгляд.

– Животных? А людей?

Я вопросительно поднял брови.

– Ведь там умирают люди, которые совершенно одиноки, – продолжила она, – вот что должно вызывать жалость. А не только хорьки.

– Верно, – подумав, ответил я и сделал еще один глоток своей кофейной бурды, но она по-прежнему была невкусной.

Моя мама скептически взглянула на меня.

– Ты чем-нибудь занимаешься помимо работы? – спросила она.

– Я бегаю! – гордо ответил я. Теперь мне уже не приходилось лукавить – я действительно пробегал круг вокруг парка в темпе «три километра бегом – ноль метров пешком». Мать посмотрела на меня внимательно.

– Это я вижу, – сказала она, – но от эмоций не убежишь.

Я отодвинул свою чашку в сторону.

– Ох, – сказал я, – да ни от чего я не убегаю. Я уже все видел, и меня это не сильно беспокоит.