— Насосов нормальных нет! — Ворчал Арлен. — Мне бы парочку по киловатту, огород поливать с речки. Да и тебе тоже недалеко, чтоб не горбатиться лишний раз…
— Не, Арлен, насосы там промышленные, за их пропажу взъярятся! — Остужал пыл разошедшегося кладовщика Александр Гаврилович. — Да и кудой нам моща такая, там и проводка сгорит, и огород смоет, вместе со смородиной и крыжовником! А фрегатов этих, кто их считал, пока собирать будут, пару установок точно сломают!
— Ещё бы на директора всё это повесить, — тут я деда поддерживал, такие директора совхоза нам не нужны! — приплести этого козла краем, али кого из родственников…
— Да он и так после посевной со свистом вылетит! — Авторитетно заявил дед Саня. — Сельсовет на него всех собак спустит, и народ не будет отмалчиваться, без нас справятся, нашли кого присылать на руководство, тьфу…
Даже интересно стало, что там более молодое поколение обсуждает, явно не баб, если по дедам судить. Вот так и растащили весь союз, если уж здесь, на селе — такое отношение к социалистической собственности, то верха вообще страной вскоре будут торговать оптом. С огромным дисконтом причем. А Александр Гаврилович, несмотря на принятое на грудь — мой интерес к их разговору не пропустил мимо внимания и решил меня потроллить, обратившись вроде бы к Арлену, но при этом отслеживая мою реакцию:
— Как ты думаешь, Арлен, не Павлик ли Морозов у нас растет, вон как уши навострил и замер, про чай забыл, замерз поди уже в кружке…
Дед аж закатился дробным смехом:
— Ванька, поди сюды, расскажи, как прошлым летом совхозные огурцы городским толкал налево! Ума тебе не хватило, с бригадиром поделиться, а так бы и сторожем на теплицы взяли, если не жадничал!
Сдались им эти огурцы, что за злопамятность?!?
Глава 17
Глава 17.
Воскресным утром, сразу после завтрака — мама принялась меня выпроваживать из дома, посылая в больницу. Так то ещё вчера следовало плановую перевязку сделать, но ведь заживает всё, как на собаке и почти не беспокоит.
— Ничего не знаю, иди давай! Вот отрежут руку, будешь потом локти кусать!
— Как же я их кусать буду, если отрежут? — Логично возражаю я.
— Не умничай, положено каждый день перевязки делать, соизволь соблюдать предписание врача!
Мелкая заканючила, просилась со мной. Я то не против, но мама, что-то для себя взвесив — решила по другому:
— Нечего по больницам шастать, ещё заразу подхватишь! Иди во дворе поиграй, на детской площадке, только песком ни в кого не кидайся и совочком не дерись, как в прошлый раз!
Нашим легче, как говорится, быстрей схожу. Мне ещё сегодня надо в свет выходить, визит в церковь с моей ненаглядной. И не в пять вечера, когда дети ходят в основном, а в семь, для публики постарше. Есть ещё последний киносеанс, в девять вечера, но школьникам на него попасть нереально. Мероприятие ответственное, если мне по большому счету наплевать на свой внешний вид и прикид (лишь бы стиранное и заштопанное было), то общественность пристально следит, кто во что одет. За шмот ещё не спрашивают, но по одёжке уже встречают. Ничего, есть у меня задумки и на этот счет, а пока не особо беспокоюсь, хоть фирмы и джинсов в гардеробе нет, зато благодаря маме — одет лучше многих, не масспошив ношу.
В нашей сельской больнице царило нездоровое оживление, словно улей разворошили. Несмотря на выходные — народа хватало, тут и больные стационарные, и персонал немногочисленный, кому выпало дежурить. Медсестра, делавшая перевязку — ворчала на манер мамы, пройдясь по всем мужикам скопом, у которых как только от жопы отлегло — тут же про всё забывают. И про перевязки, и про рекомендации врачей, только про больничный помнят, да и то не всегда.
— Лишь бы горло залить, а там трава не расти! — Заключила она напоследок, отстригая ножницами концы бинта на завязках. Затем посмотрела на меня, смутилась и совсем уже другим тоном заявила. — Ну у тебя то всё впереди, маленький ещё! Заживает хорошо, врач посмотрит, может через неделю и повязку снимем, иди, Жуков!