— Неужели проняло? Эх, свежо предание… А меня ещё дед одолел, пристал как банный лист, возьми Ваньку в подпаски. Вот на кой ты мне⁈ Мне надежный человек нужен, а не такой вот, у которого семь пятниц на неделе…
Стоит ли говорить, что я с жаром принялся убеждать его взять меня в помощники? Прямо затмение какое-то нашло, ей богу! А с другой стороны — сожму зубы и лето отработаю, закалю характер. И физуху подтяну, как и намеревался, не говоря уж о деньгах. Вполне легальном заработке, между прочем, а не все те околокримиальные схемы, что крутились в моей голове, не давая покоя.
— Есть хочешь? — Спросил подобревший дядя Паша, видя, что его страстный монолог не пропал втуне и упал на благодатную почву. — Нинка говорит, что ты с Шуркой перестал собачиться и шпынять её, в садик водишь, действительно мозги на место встали после больницы⁈
— Не знаю, вроде завтракали с утра… — Пожал я плечами на вопрос о еде. — Сестрёнка же, ещё и маленькая, люблю, оказывается, сам не ожидал. А мозги у меня не на место встали, а перевернулись, вот!
— Было бы ещё чему переворачиваться! — Совсем благодушно проворчал он, отставил в сторону сак и пошел в дом, махнув рукой, чтоб следовал за ним.
Нормально так деревенские пастухи живут! Нет, небольшой деревенский дом, разделенный на две неравные половины огромной русской печью — не украшала монументальная «стенка», мечта и гордость всех домохозяек СССР, с потолка не свисала хрустальная люстра. Но в углу стояла самодельная музыкальная стойка, из светлого дерева, покрытая лаком, на ней — радиомагнитола и ух ты, «Маяк 001 стерео»! На стеллаже виниловые пластинки и бобины с магнитофонной плёнкой. Да дядька у меня меломан!
— Руками не трогать, пришибу! — Предупредил он, когда я с места ринулся рассматривать всё это богатство. — Кофе будешь?
— Кофе⁈ — Я чуть слюной не подавился. — Настоящий⁈ Буду!
— Нет, игрушечный, — проворчал дядька. — из желудей, как там его, ячменный напиток «Колосс»… Эх, молоть бы тебя зерна припахать, но куда тебе, инвалиду, с такой рукой…
Дядя Паша загремел посудой на кухне, а я завороженно изучал коллекцию грампластинок и надписи на бобинах, это я удачно зашел! Решено, с первой же зарплаты куплю магнитофон, а дядька мне перепишет музона! Сколько же тут у него всего, и Высоцкий, и рок есть! Непрост дядя Паша, вон среди винила такое попадается, явно не производства фирмы грамзаписи «Мелодия»!
— Что, Вань, впечатляет⁈ — Дядька аж лучился от самодовольства, выйдя из кухни с ручной мельницей. — Это тебе не дворовый блятняк на расстроенной гитаре под портвейн слушать, я за эту коллекцию знаешь сколько отдал? Лосей пять ушло перекупам! Никак понимаешь чего в этом⁈
Я только отчаянно мотнул головой, сдерживаясь изо всех сил, что бы не проколоться. А дядя Паша отложил в сторону мельницу, тщательно вытер руки полотенцем и приступил к священнодействию с магнитофоном. Выбрал одну из бобин, проговорил: «Сейчас, последняя песня в первой части, если не ошибаюсь, как раз про тебя!» Пошаманил с перемоткой, включил и подмигнул: «Слушай!» А сам скрылся на кухне.
Магнитофон включился с громким звуком, подобным щелчку курка, спущенному вхолостую, по дому разнесся такой знакомый голос молодого Бутусова:
"Раньше было совсем другое время…
Раньше было совсем другое время…
Раньше было совсем другое время…"
Это был конец песни, из кухни поплыл восхитительный аромат свежего кофе, а после небольшой паузы магнитофон выдал следующую композицию:
"Алчи, Алчи, что ж ты мальчик,
Где так долго пропадал?
Видишь, Алчи, мама плачет,