Я не успел рассказать про доблестного богатыря Сидора, запускавшего козу в чужие огороды, отвлек Ясон, показавший на скрючившегося Тифия. Бедолагу кормщика не вовремя разбил приступ радикулита, и он не мог даже подняться я места. Или это у старика нервное, кто знает?

— Управишься? — кивнул капитан вначале на берег, потом на рулевое весло. — Или мне самому встать?

— Управлюсь, — твердо сказал я, хотя и не знал, управлюсь или нет, но, если для дела нужно — придется.

На мое место определили Орфея — нечего аэдам бездельничать в трудный час, а работать веслом музыкант умеет не хуже прочих, а я принялся потихонечку выворачивать руль, чтобы направить «Арго» к берегу.

Тифий, с огромным трудом, опираясь на Ясона, подошел ко мне и принялся давать ценные указания, иной раз покрикивая для вящего эффекта:

— Малец, ты на ладонь вправо поверни, ага, а теперь на вершок влево — да куда ты на полтора-то вершка? Вершок, я сказал! Понаберут на «Арго» бестолочь, мучайся с ними.

Тифий покрикивал, а я молча исполнял его распоряжения, а потом все у меня стало получиться без окриков, судно меня слушалось.

От шторма нам сегодня удалось уйти. Видимо, Посейдон, опять схлопотавший, ушел на дно зализывать раны и на какое-то время о нас забыл. И зачем, спрашивается, владыке морскому было самому вылезать наверх? Наслал бы на нас шторм сразу, вот и все. Или хотел лично разделаться с Гераклом, своим обидчиком, а заодно и с его друзьями?

«Арго» я аккуратно ввел в небольшую бухту. Аргонавты, взбодренные свежим воздухом, привычно попрыгали в воду, ухватились за днище и потащили судно на пляж, на всякий случай, чтобы подальше от моря.

Мы с Артемидой тоже сошли на берег. Не знаю, кто кем больше гордился — я своей любимой девушкой, сумевшей противостоять морскому владыке, или она, смотревшая во все глаза, как ее законный супруг управлял кораблем.

— Ежели я помру, Саймона смело ставь на кормило. Справится, — услышали мы негромкий голос Тифия, втолковывавшего что-то Ясону.

Берег со стороны моря казался пустым, но осторожный капитан все равно выслал вперед разведку — легкого на ногу Гиласа и его напарницу — сатирессу, бегавшую еще быстрее юнца. Вот, кстати, тоже загадка. Добро бы, если у девушки было четыре ноги, как у козлушки, а бегать на двух копытах не очень удобно.

Пока Гилас и Аглавра производили разведку, мы принялись обустраивать бивак. Костер разожгли по привычке, да для уюта. Припасов, которыми нас снабдил Фоант (видимо, обрадованный, что мы-таки уплыли!) хватит не меньше, чем на неделю, но кое-что, вроде жареного мяса, надо съедать сразу.

Вернулась разведка, доложила, что неподалеку есть деревушка. Судя по тому, что в этой бухте нет лодок, не видно сушившихся сетей, народ занимается землепашеством. Странно, конечно, жить рядом с морем, но не ловить рыбу, но кто их знает? Заметили жители наше появление, нет ли, неизвестно, но знакомится с аборигенами нам нет смысла, все равно завтра тронемся с места. А вот караульного на ночь надо поставить, так спокойнее.

Мы с Артемидой пытались выставить свои кандидатуры, но Ясон, после недолгого колебания, нас отверг. Во взгляде читалось — дескать, спать-то вы ребята не будете, это точно, но и часовые из вас аховые. Аглавра с Гиласом тоже не подошли. Юнец, мало того, что днем нас всех достает своими россказнями, а тут еще и ночью заснуть не даст. Посему, Ясон остановился на Касторе и Поллуксе. Диоскуры — люди серьезные, а коли и заснут, то только по очереди.

А мы с Артемидой переглянулись и отправились искать кустики. Все-таки, я обещал ее туда утащить, чтобы отлупить. Но лупить богиню... Неприлично, сами понимаете.

В старинных романах (точнее, в романах далекого будущего), есть милая фраза о том, что «восторги влюбленной пары подошли концу», так и у нас — «восторги» подошли к концу (мы же не Гера с Зевсом, у которых брачная ночь длилась не то триста дней, не то триста лет),то принялись тихонечко болтать.

— А что за копье, которым ты Посейдона шандарахнула? — поинтересовался я.

Слово «шандарахнуло» если и было незнакомо Артемиде, но она девушка умная и сразу же догадалась, что оно означает.

— Когда я обрела бессмертие, и Великая Мать объявила меня богиней охоты, она и вручила мне это копье, — сообщила моя супруга и добавила. — Я же богиня охоты, на кого хочу — на того и охочусь.