— А почему так долго? — удивилась богиня.

— Ну, дорогая, — развел я руками. — Тут тебе не стоянка «Арго», где десять мужиков дрова таскают. Это ты, торопыжка, сбегала быстренько, что-то подстрелила, а собирать хворост — занятие серьезное.

— А я и забыла, — засмеялась богиня и принялась ощипывать птицу.

Дров натащил, а теперь передо мной встала проблема — а как же разжечь огонь? На стоянках я уже приноровился высекать искру с помощью общественного огнива и поджигать вначале сухие травинки, мох, а потом уже какую-нибудь кору. А сегодня я что-то не продумал. Но для Артемиды добыть огонь — это не вопрос. Взяв нож, которым она потрошила куру (тот самый, что я упер), какой-то камушек (и не кремень даже), стукнула ими друг о друга и костер запылал.

— Вот это да! — присвистнул я и похвалил супругу. — Молодец. С тобой не пропадешь!

Артемида слегка засмущалась, потом быстренько чмокнула меня в щечку и ответно похвалила, кивнув на припасы:

— Ты тоже молодец. А соль не догадался прихватить? Нет? Ну, тогда съедим и без соли.

Я поражался, как ловко действовала моя супруга. Вон, уже и пара рогатин откуда-то взялась, и птица принялась зарумяниваться.

— А я раньше думал, что ты только дичь бьешь, а все остальное твоя свита делает. И костром занимается и, все прочее, а ты сама хозяйничаешь. Как там про тебя аэды рассказывают? — Откашлявшись, я попытался вспомнить, что там сказано у Гомера о моей супруге и ее свите? — Как стрелоносная, ловлей в горах веселясь Артемида, мчится куда-то ... А вот куда ты мчишься, не помню. А там еще что-то про нимф, что следом за тобой несутся...

— Несутся они, как же, — усмехнулась Артемида. — Если и несутся, так не туда, куда надо. Моя свита — девчонки молодые, но все дурные. Побегают со мной год — другой, начинают замуж проситься, либо готовы без свадьбы под кого-нибудь лечь. Ладно, если под бога, или под героя, так иные с сатиром готовы переспать, а Полифонта вообще в медведя влюбилась, да еще и родила от него. Ладно бы человеческих детенышей, или медвежат, так ведь ни то, и не се. Выглядят как люди, а сами хищники, хуже волков, и человечиной не брезгуют. Мне пришлось Гермеса с Аполлоном на помощь звать, чтобы их убить. Тех, кто потолковее, я к делу приставляю — роды принимать, детишек лечить. Как бы я на «Арго» отправилась, если бы помощниц не подготовила? Так что, приходится самой и костер разводить, и все прочее.

Пока птица «доходила», я успел расстелить полотно, разложить на скатерти сыр, лепешки и установить бурдюк. Чашу для смешивания вина с водой не взял, но в Таврии вино уже научились процеживать, можно и так пить, а за водичкой и к роднику сбегать.

Но только мы улеглись за достарханом, как Артемида насторожилась, прислушалась и даже потянула воздух ноздрями. Я тоже принюхался, но кроме запаха козьей шерсти ничего не учуял. На всякий случай ухватился за нож, но богиня покачала головой, показывая, что опасности нет, а потом громко позвала:

— Аглавра, зачем ты прячешься? Я знаю, что это ты. Выходи.

Из ближайших кустов вышло странное существо — длинные волосы, рога, напоминающие козьи, женское лицо — не слишком красивое, но не уродливое, женская грудь (размер четвертый или пятый), голый живот, а ниже — мохнатые ноги и копыта. Вот те раз. Сатиров я здесь пока не видел, но хотя бы слышал о них, а вот про сатиресс только читал.

Тяжела наша жизнь и сурова.

Избегают мужья сатиресс.

Я всечасно должна быть готова,

Что супруг от семейного крова

Удерет легкомысленно в лес[1].

Всегда считал, что сатирессы — плод фантазии Александра Кондратьва — известного писателя и поэта Серебряного века, а нынче почти забытого. Правда, о его творчестве имеется несколько диссертаций[2].