Вот это мы попали так попали… Да нет, сначала было весело. Мы с Сережей ехали на троллейбусе от моих родителей, когда впервые заметили того пацана. Вернее сказать, Сережа заметил, а я не дала тому подрезать сумку у бабки. Просто будто случайно прошла мимо и пихнула обоих, из-за чего советская женщина стальной закалки сразу сосредоточилась и была готова к любым боевым действиям — у пацана хватило ума не воевать за этот Сталинград.

Я села впереди, но Сережа, естественно, мог спокойно продолжать наблюдать за воришкой, у которого оптимизма было явно больше, чем чувства самосохранения. И каково же было его удивление, когда уже практически его кровно заработанный кошелек выскользнул из-за пазухи и медленно приземлился на пол, а я окликнула ничего не подозревающую жертву: «Мужчина! Это не вы потеряли?». Мужчина долго благодарил, а пацан больше не рыпался, но и глаз с меня не сводил. Когда он вышел, последовали за ним — и за ним же сели в следующий. Кататься — так кататься! Парень смотрел на меня уже с настоящей ненавистью. В итоге он вышел на конечной, ну и мы — по инерции.

— Чего тебе? — парнишка был явно не робкого десятка, раз смог спокойно остановиться и встретить меня хмурым взглядом.

Лет тринадцать-четырнадцать, не больше. Просто ребенок, хоть и преступник — и что с таким прикажете делать? Но вроде как и мимо пройти — не в нашем с Сережей духе.

— Слышь, пацан, — я начала уверенно, а в карманах получилось даже распальцовку изобразить, что каким-то невероятным образом отразилось на моей интонации. — Я на тебя ментов наведу, понял?

Мальчишку моя интонация не впечатлила:

— Уже б навела, если б хотела, кобыла, — он сплюнул. — Ну давай же, тетенька, расскажи мне про колонию, про моральки ваши… не стесняйся.

Сережа только руками развел — сейчас уже, действительно, было поздно заявлять на него в полицию, раз мы даже украсть ему ничего не дали… Да и ребенок же, хоть и преступник. Такого даже бить бесполезно — не запугаешь. Поскольку Сережа так ничего резонного и не предложил, я просто решила закончить этот разговор миром:

— Так я завтречко за тобой послежу. И если снова рыпнешься — полиция уже тут как тут, понял?

— Угу, понял, — пацан даже отмахиваться поленился. Просто развернулся и пошел в сторону бараков.

Я постояла еще немного, глядя ему в спину и убеждая себя, что больше ничего не могу сделать, да тоже решила убраться восвояси. Понятно же, что ребенок из неблагополучной семьи, среда обитания у него такая… что на пальцах простые нормы поведения не объяснишь. Даже и не заметила, как далеко ушла за этим мальчишкой. Зачем? Воззвать к совести? Смешно. Наверное, постоянное присутствие рядом Сережи вселяло в меня неоправданное бесстрашие. Назад шла медленно, обдумывая ситуацию, как вдруг Сережа меня предупредил: «Сзади… их много!». Я даже обернуться не успела, как услышала приближающийся шум, ну а визуальные подтверждения меня привели в панику — по направлению ко мне неслась целая толпа, включая моего недавнего знакомого. Некоторые из них были постарше, но вряд ли кто-то вышел из школьного возраста. Я уже мчалась от них во всю прыть, одним взглядом успев подсчитать, что их там человек пятнадцать, а может, и больше. И вряд ли они бегут за мной для того, чтобы поинтересоваться моими делами.

На остановке ни одного человека — конечная, да и поздно уже. Куда дальше? Сережа, конечно, мог бы справиться с частью из них, если мне удастся его впустить в себя, но вряд ли со всеми, чтоб мое милое тельце при этом не пострадало. К радости, приближался троллейбус, и я в нетерпении затопталась на месте. Они уже почти настигли меня, когда дверь лениво открылась. Я влетела внутрь, а удивленная кондукторша наблюдала, как за мной сначала ринулась толпа, но тут же отхлынула той же монолитной волной. В троллейбус вошли только двое — парни лет по семнадцать. Может, и не особо опрятно одетые, но мирно усевшиеся на места. Проезд тут же оплатили — ничего подозрительного. Хоть их появление и было шумным, но теперь орать на весь общественный транспорт: «Помогите, хулиганы зрения лишают!» было бы глупо. Я не сводила с них глаз, а один из них — с мерзкой рожей — мне даже самодовольно подмигнул.

Сережа сказал то, о чем я уже и сама успела подумать:

— Этих двоих ты и сама раскидаешь, но вряд ли они тебе сейчас что-то сделают. Скорее всего, пропасут до дома, а завтра-послезавтра жди какого-нибудь сюрприза. Кто знает, что им пацан тот сказал — а может просто, заняться им нечем.

Я достала телефон:

— Пап, встреть меня, пожалуйста! — произнесла громко, чтобы меня расслышали и на другом конце троллейбуса, но те просто ухмыльнулись. Потом заговорила тише: — Что я им сделала вообще?

— Вмешалась, — Сережа пожал плечами. — Разозлила. Лишила прибыли. Да откуда мне знать?

— И что теперь? Они же пойдут за мной! Мне совсем не хочется, чтобы они выяснили, где я живу!

Сережа задумался, хоть и не выглядел испуганным. Я не имела понятия, на что настроены эти детишки, но что они вполне способны на простое ограбление — факт. А может, что и похуже задумали. Я могла бы просто позвонить в полицию — но что я скажу? Я даже не знала толком, где эти малолетки дислоцируются и делали ли что-то, пострашнее воровства в троллейбусах. В этих двоих я была уверена — делали. Не просто же так и уж слишком спокойно они последовали за мной, будто не впервые в такой ситуации. Может, просто потребуют компенсацию за неудачный день их «коллеги»? К тому же я уже выдала им свой страх — теперь строить из себя крутую цацу поздновато.