— Не помню точно, но уверен, что все супер-героини в них ходили. Но мы отвлеклись. Уважаемый, простите, не знаю вашего имени, меня зовут Сергей Дмитриевич Гордеев, а это моя сестра, Ольга Дмитриевна Гордеева, — иллюзии с нас спали, и мужик, наконец, увидел наши реальные лица. После чего его лицо стало белее снега.

— Вижу, вы нас узнали, а значит, говорить, кто мы, нет смысла. Так вот, я тут услышал про вашу работу и в частности о том, кого вы представляете. И теперь у вас есть два пути — все рассказать нам и получить минимальный срок за пособничество преступнику. Или встать в гордую позу и послать нас на хрен. Тогда я сразу перестану улыбаться, а вы начнете плакать, и мы все равно придем к первому пути, только без последней части.

Ах, да, есть еще и третий путь, как же я мог забыть… Вы плачете, но все равно не сдаетесь, и тогда я вас познакомлю с мамой Ирой. Это замечательная и очень добрая женщина, она даже мухи не обидит. А вот ее Тени — конченые отморозки. У меня очень ранимое сердце, и я буду крайне расстроен, когда увижу вас без некоторых частей тела.

— А есть путь, где я спокойно ухожу и никто не плачет и не страдает?

— Оленька? — вопросительно я посмотрел на нее.

— Есть, — поразмыслив, кивнула она. — Но наказать кого-то надо. Мы тут, знаете ли, потратили много времени на ожидание вас, и оно должно быть компенсировано. Если ваша информация окажется полезной, то мы можем пересмотреть развитие событий. Мой брат очень добрый, и я уверена, ваш чистосердечный рассказ может растопить его сердце и он вас пожалеет. А слово наследника престола значит много. Так что включайте соловья и начинайте петь. А впрочем, тут не место для концерта. Пакуйте его и в машину. Разговор продолжим в нашем бунгало, где нам никто не помешает.

— Быть может, вызвать сюда дирижабль? — спросила ротмистр. — Он через пару часов будет здесь. Так проще, чем тащиться на другую часть острова.

— Принимается, — кивнул я. — Тогда этого в машину и глаз с него не спускать. И обыщите его на всякий случай. А то мало ли. Вдруг решит геройски уйти из жизни, выпив местной минералки.

— А что с ней не так? — заинтересовалась Оля.

— Мерзкая, — скривился я. — Когда первый раз выпил, подумал, что отравили. В общем — не рекомендую.

Мужика шустро спеленали, забрали переданную вещь, все так же завернутую в непонятные тряпки, после чего мы пошли следом, провожаемые обалдевшими взглядами немногих настоящих посетителей кафе и его персонала.

Уверен, скоро поднимется сильнейший вой, и нам выкатят жалобу. Но мне было на нее плевать, как и на потенциальный запрет на посещение островов. У нас в Крыму не хуже, если не лучше. Да и дворец там зачетный с бассейном и массажем.

А вот то, что я послушал Ольгу и подстраховался, очень даже радовало. Черт его знает, как бы все обернулось, приди я сюда один. Зато теперь у меня есть соловей, который, надеюсь, знает очень много интересных для меня песен. И уж поверьте, я смогу его разговорить — иглу в яйца еще ни один мужик не выдерживал. Даже колоть не надо, лишь обозначить.

Мы ведь странные создания, нас можно пытать, резать — и мы будем молчать, но стоит поднести раскаленное железо к бубенцам, как сразу вся решимость испаряется, даже если знаешь, что дальше все равно помрешь и они тебе в принципе больше не понадобятся. И если кто думает, что у меня рука не поднимется, то глубоко ошибается. Это я снаружи белый и пушистый, а внутри черный и лохматый.

Поэтому сейчас осталось лишь подождать дирижабль — и тогда начнется веселье, тем более, что все актеры в сборе. А будут плохо играть, познают радость полета без парашюта. Небо большое и мест в нем на всех хватит. Я это знаю, я в нем был…