— Его имя.

— Ага… — Кое-что в голове у меня начало складываться. — А славный юноша Дитмир, «добрый день» который, часом, не рассказал, откуда он приехал? С какого языка оно так поэтично переводится?

— Это здесь при чем? — прищурилась она подозрительно.

— И все же?

Сэм явно прислушивался к разговору, но не вмешивался.

— Какая разница? — Голос звучал возмущенно. — Он из Косова, беженец, он бежал сюда от сербов. Хорошо, что здесь сумел устроиться, там бы его убили и зарыли в какой-нибудь могиле, как тех боснийцев в Сребренице.

Мне почему-то захотелось попросить Сэма остановить машину, вывести Дрику за ухо куда-нибудь в сторонку и там отлупить ремнем. Нагнуть, зажать голову меж колен и хлестать ремнем по тощему заду, до слез и визга, за дурость в тяжелой форме, которая наказуема. Добротную такую, наивную, светлую, чистую европейскую дурость, которой из нее не выбил даже Большой Песец, пробежавшийся по земле.

— Я что-то пропускаю? — спросил Сэм.

— Ты почти угадал, когда сравнивал нашего нового друга с мексиканцем, — ответил я, обернувшись к нему. — Эти «страдальцы» и «беженцы» исключительно для того, чтобы их не убили кровожадные сербы, контролируют почти весь оборот героина в Европе и заодно большую часть проституции. А вот эти вот… — я кивнул за окно, подразумевая сытые европейские страны, зарастившие мозговые извилины добротным бюргерским салом, — относятся к ним как к сироткам. Разрешают приезжать, позволяют оставаться, дают пособия и очень им сочувствуют. Почти даже больше, чем гомикам.

Дрика злобно фыркнула, но ничего не сказала.

— Дрика, еще раз, — обратился я к ней, глядя в злые, как у рассерженного Тигра, глаза. — Эти люди с большой вероятностью — бандиты. Обычные бандиты. И позвали нас с собой они не просто так: такие вообще ничего просто так не делают.

— Ты их не знаешь! — Тонкий палец с обгрызенным ногтем уставился мне в лицо. — Ты даже не разговаривал с ними, а делаешь такие выводы! О незнакомых людях!

— А мне и не надо их знать, — хмыкнул я. — Есть народы с дурными традициями, и албанцы — один из них. У нас в стране есть такие же чеченцы. С ними можно общаться там, где они не могут тебе угрожать, или тогда, когда ты сильнее. Но оставаться с ними наедине просто не стоит, и тем более быть слабее: эти самые традиции могут привести к тому, что тебя ограбят и убьют. Причем произойдет это с очень высокой долей вероятности, если они будут знать, что им за это ничего не будет. А сейчас никому ни за что ничего не будет: мир рухнул!

— Ты неправ, — решительно заявила она. — Ты основываешь свое мнение на предрассудках. Дитмир совершенно нормальный парень, мы с ним даже в одни и те же места ходили.

— В смысле?

— Ну… клубы и все такое, даже общие знакомые есть.

— А зачем он туда ходил? — вдруг спросил Сэм.

— А зачем ходят в клубы? — вопросом на вопрос ответила Дрика.

Сэм пожал плечами, затем сказал:

— Кто за чем, да, сэр. Кто-то идет закинуться таблеткой и танцевать до утра, а кто-то идет эту таблетку продать и посмотреть на прыгающих от нее идиотов.