Впрочем, труднее всего оказалось научить дремучего журавля пользоваться ванной. Сначала Цуру просто восторженно хлопала глазами. Затем начала пожирать взглядом многочисленные «мыльно-рыльные» принадлежности и бытовую химию. После моего раздраженного вздоха смутилась, но тут же зависла на смесителе.
Не будь я таким уставшим, здорово бы посмеялся над ее непосредственностью. Чего стоит одно только недоумение при виде моего фарфорового друга! Она несколько раз спускала воду в унитазе, а затем вошла в раж и начала тыкать по всем кнопкам подряд. Но это еще терпимо. Вот устройство ванны привело ее в благоговейный ужас. Стоило мне представить, насколько затянется обучение, что я решил, обойтись и без нее — пусть сегодня ограничится душем.
— Просто включаешь душ и споласкиваешься. Вот тебе шампунь. Мочишь волосы, берешь немного, мылишь им волосы и смываешь. Да, вода сливается в это отверстие. Прямо на полу, ага (Сам привыкал после России). Нет, не на голову соседям. Нет, не в соседнее озеро…
«Гм. А может и в соседнее: даже Ками не знают, куда вывели предприимчивые японцы свои сточные воды. Тем более в таком крупном городе как Токио».
— Этот краник отвечает за горячую воду, а этот за холодную. Да, их можно использовать вместе, чтобы получилась комфортная температура. Нет, это не магия. И не сто рабов с педалями, я тебе наврал про парковое колесо…
— Удивительно! Эта наивная Цуру даже представить себе не могла, как удобно устроились люди! — Я, изо всех сил пряча улыбку, наблюдал за лицом своей новой знакомой. В птице-оборотне сейчас боролись два ярких чувства: привычный уже восторг неофита попеременно сменялся то обидой, то завистью. Ну да, у нее таких удобств в сокровенной Долине не наблюдалось. Хотя не факт: сама канализация устройство древнее — ей пользовались и в Шумере, и в Египте. А древние римляне вообще располагали почти современным оборудованием. Вот воду подогревать — это да.
С грехом пополам, я все же сумел объяснить ей куда можно тыкать, что крутить и из чего поливать. Главное, чтобы не перепутала. Кто их знает, этих ёкаев. Дурной силой не обижены. Пусть Цуру и заверила меня в своей способности самостоятельно принять душ, уверенности у меня не было. Ну хоть так, ладно. Будет ей тест на когнитивные способности. Поэтому я сунул ей в руки полотенце, заставил заранее взять домашнюю одежду и ушел готовить еду.
Хотя что там готовить? У меня как раз осталось два вчерашних сета из супермаркета: один карри с рисом и овощами, а другой — что-то морское. Тоже с рисом. Плюс, некоторый запас печенья и конфет, который серьезно подъел прошлый гость. Живем.
Ужин прошел в молчании. Мы оба оставались слишком измотаны для кухонных разговоров, поэтому просто насыщались и переводили дух. Интересно, что я не испытывал никакой неловкости. Скорее наоборот — легкое чувство уюта. Все же в бытие одиночки есть свои минусы.
За окном сиротливо светила полная луна, таинственно мерцали звезды из-под тюлевой занавески, монотонно стрекотали сверчки, где-то вдалеке лаяли собаки. Все эти звуки удивительно гармонично сочетались с тиканьем часов и негромким стуком японских палочек.
Я поднял взгляд на стену. Почти одиннадцать вечера. Пожалуй, стоит закругляться. Проведем ритуал сакадзуки да ляжем спать. Хватит на сегодня приключений. Завтра мне предстоит много дел.
Клятва верности прошла как-то буднично. Девушка помыла посуду, затем метнулась к своему шкафу, вытащила свой набор и вылила большую часть сакэ в широкую плоскую чашу. Именно она дала название ритуалу сакадзуки.
Для церемонии мы переместились в зал. Цуру уже подготовила все необходимое: маленький японский столик, за который я сел по-турецки, набор для сакэ на нем, несколько свечей по обе стороны от меня. Электричество решено было не зажигать. Я не протестовал.
В неровном пламени свечи наши фигуры отбрасывали широкие тени на пол и стены, а хрупкая фигурка Цуру в традиционной позе сейдза напротив меня казалась таинственной, почти неземной. В какой-то мере так оно и было.
В полнейшем молчании она взяла в руки маленький кувшинчик токкури, одним ловким движением откупорила его, отложила в сторону внушительную печать, что использовалась вместо пробки. Традиционный поклон, и она выливает большую часть в широкую, плоскую чашу сакадзуки. Ровная гладь сакэ казалась черной, но стоило мне слегка повернуть голову, как луна отразилась на поверхности чаши. Хороший знак.
Я вытянул вперед руки и осторожно принял блюдце из рук своей подопечной. На секунду замер, разглядывая смутный силуэт собственного отражения, а затем осторожно пригубил.
Вопреки ожиданиям, алкоголь пился невероятно легко и почти не обжигал. Явно не простая бражка, что продают в местных комбини. Внутри потеплело и комок напряжения стал слегка рассасываться. Я кивнул, удержался от того, чтобы не пригубить напиток снова, слегка поклонился и передал напиток Цуру.
Та повторила мой жест, поставила чашу на стол, а затем подняла голову. Наши взгляды встретились и в голове словно зажегся фейерверк. На долю секунды я ощутил чувства сидящей передо мной девушки: решимость, толика страха и горячая, обжигающая благодарность. Именно из этой благодарности родилась преданность.
Я почувствовал незримую нить, что связала меня с моим первым вассалом. Этой древней, как мир, клятве не требовалось слов. Лишь искренность, намерение и толика волшебства.
— Эта достойная Цуру будет верно служить вам, господин.