От автора

Моя лётная судьба схожа с судьбами сотен вертолётчиков моего поколения. Пока заканчивал 10-й класс, то посещал Юношескую планерную школу, где и научился подлётывать на маленьких планерах. Потом Первый московский аэроклуб уже на вертолётах Ми-1, далее ускоренные курсы вторых пилотов на вертолёте Ми-4 в Кременчугском лётном училище. В те годы осваивались нефтяные и газовые месторождения Западной Сибири и лётчиков не хватало. Распределили в Ярославль, но летали всё равно на Севере. Позже перевод домой в Москву командиром на вертолёт Ми-2. Полёты в средней полосе, авиахимработы и конечно же опять Север. А как итог – пенсия. Книжку написал, что бы упомянуть добрым словом тех, с кем летал и дружу. Некоторые уже ушли и ждут остальных на небесах. Ведь небо то у нас одно на всех.

Сейчас в обиходе часто можно услышать:

– Мол извините, если что не так, ничего личного!

Я ни перед кем извинения не прошу, потому что в этом пасквиле всё личное. И все имена и события – не совпадения.

А тем кто летал, летает или будет летать хочу пожелать:

Чистого неба, горячих завтраков и холодной водки на ужин!

Пролог

Самолёт из Америки прибыл точно по расписанию. Я – коренной москвич, но уже более 25-ти лет живу в Нью-Йорке. Эмигранты бывают в основном трёх категорий. По религиозным убеждениям – это баптисты, адвентисты и т. д. По политическим разногласиям – диссиденты. По национальному вопросу – это в основном евреи. Я же отношу себя к более редкой категории – эмиграция по глупости. Ещё в 1991-м уехал в Америку на заработки, да так тут и остался. И семью сюда же перетащил. Ну и возвращаться как-то не очень-то тогда и хотелось. Пенсия была мизерная, в магазинах пусто, а по улицам танки грохотали. Но примерно раз в три года прилетаю в Москву. Вот и сейчас брат встретил меня в Шереметьево и мы поехали в отель «Кузьминки». Номер сняли один на двоих, чтобы ему выпивши за руль не садиться. А там и пара старых друзей подтянулись, с кем я когда-то вместе летал, как Мимино. Выпивки и закуски было вдоволь, благо брат заранее позаботился. Да и я в Дьюти-Фри неслабо затарился. Хорошо посидели. На следующий день проспали до обеда, потом маненько поправили здоровье и съездили на Кузьминское кладбище проведать родителей. А вот помянуть вернулись в ресторанчик на первом этаже отеля. Там ещё к нам бабы какие то подсели. Потом мы их зачем то к себе в номер пригласили. А дальше не помню – как отрубило.

Глава 1. Господи! Укрепи и направь!

Открываю глаза. В комнате дневной полумрак, окна зашторены. Состояние мерзопакостное. Во рту послевкусие пустыни Сахары и театра кошек Куклачёва. А голова гудит, как вечевой колокол в Великом Новгороде. Оторваться от подушки нету сил. Но чувствую, что рядом под одеялом посапывает что-то горячее. И вот это что-то или кто-то на секунду перестаёт сопеть, повернулось с боку на спину и ещё громче засопело. Ну тут уж любопытство взяло верх. Приподнимаюсь на локте и заглядываю под одеяло. Батюшки святы! Рядом в полном неглиже моя жена Зинаида Павловна. Но только не сегодняшняя, которой уже под 60, а совсем юная, как в студенческие годы. Потихоньку сползаю на пол. Оказывается я и сам нагишом, как Адам до грехопадения. И одежды моей рядом не видать, хотя по полу какие-то шмотки и разбросаны. Беру первое, что под руку попало. Раз с рукавами – значит пиджак. Рассматриваю внимательнее, а это гусарский доломан, расшитый золотистыми шнурками. Вот был бы я хорош в доломане до пупка и без трусов. А на кресле рядом шелковый халат с иероглифами. Скорее накинул его на плечи и запахнул. А воротник-то у халата соболий. Ну точно, китайская подделка, умеют же гады делать. Сажусь в кресло в дальнем углу, где потемнее. Любое освещение сейчас может ударить по глазам, как настольная лампа в допросной на Лубянке. И откуда здесь гусарская форма? Прямо Бородино какое-то вперемешку с Хеллоуином. Надо вспоминать на каком же я свете? Просто наваждение какое то. «Вдруг, как в сказке, скрипнула дверь»… И в неё входит босиком, но в халате молодой мужчина лет двадцати. Высокий, стройный, офицерскую выправку за версту видать.

– Андрюшонок! Ты тут? – спрашивает шепотом.

– Послушайте, товарищ! – так же шепотом отвечаю я: – На свете есть только один человек, который вправе меня так называть, и это вовсе не вы, а мой брат Кондрат Евгеньевич.

– А я-то по-твоему кто?

– Кто, кто? Незнакомец в пальто, вот кто. И потрудитесь представиться. Вы всё-таки в моём номере. И, кстати, что вы тут делаете?