— Да ладно, — отмахиваюсь я, ответив на крепкое рукопожатие. — Сами знаете, слухи — дело такое: насочиняют такого, что сам потом собственные дела по рассказам опознать не можешь.

— Бывает, — соглашается болгарин. — Но, с другой стороны, как у вас говорят: «Дыма без огня не бывает». Так что не стоит скромничать. А сейчас, извините, мне надо проконтролировать разгрузку. Рад был знакомству. Надеюсь, еще увидимся.

— Ну, что ж, Миша, пойдемте в магазин. Посмотрим, что вы на этот раз добыли, — подхватывает под руки нас с Толей Сергей Сергеевич, как только Христов уходит назад, к «монструозному» грузовику.

В этот раз общение вышло несколько скомканным, хозяин «Ратника» явно спешил, что, впрочем, совершенно не отразилось на его дотошности. Он с ходу отложил уже упомянутый мною «стечкин» и один из «ПМов» в сторону со словами:

— Полный хлам, Миша, возьму только на запчасти и исключительно из уважения к вам как к аккуратному, добросовестному клиенту.

Мне оставалось только согласно «мотнуть гривой». Зато за все остальное он заплатил довольно щедро. Наши усилия не прошли даром, и после чистки автоматы и карабины выглядели вовсе не так плачевно, как до нее. Полученные деньги я снова честно поделил пополам и тут же отдал одну половину напарнику.

— Да, Миша, подождите, чуть не забыл! — останавливает меня окрик Сергеича прямо на пороге.

Я оборачиваюсь и вижу в руках торговца, похожего сейчас не столько на доктора из «Формулы любви», сколько на Мюллера в момент произнесения знаменитого: «Штирлиц, а вас я попрошу остаться…», черный металлический тубус, примерно двадцати сантиметров длиной и пяти — в диаметре. Не опознать в нем ПБС способен разве что слепой или человек, бесконечно далекий от армии и всего, что с нею связано. Я — не первое и уж точно не второе, и поэтому радостно бросаюсь назад.

— Сергей Сергеич, дорогой вы мой человек, неужто достали?

— Спокойнее, Михаил! — слегка осаживает он мой пыл. — Это всего лишь корпус. Ни обтюраторы, ни патроны пока не готовы. Но и то, и другое будет в течение ближайшей недели-полутора. Так что готовьте деньги.

— Да хоть сейчас! Сколько?

— Погодите, Миша, прямо сейчас — не надо. Вот когда все будет готово, тогда и побеседуем.

— Сергей Сергеевич, скажите честно, вам уже говорили, что вы — изверг?

— Простите, если расстрою, Миша, но говорили, и неоднократно, — ехидно улыбается тот. — Так что оригинальным быть у вас не получилось.

— Да ладно, — вздыхаю в ответ я. — Не очень-то и хотелось. Значит, говорите, полторы недели, не больше?

— Возможно, даже меньше, — дружелюбно обнадеживает он меня на прощание, а потом внезапно меняет тон на деловой. — А теперь, простите, молодые люди, но у меня на самом деле приемка товара!

Парни мы с Толей толковые, «тонкий» намек понимаем с полуслова и, распрощавшись, покидаем «Ратник».

По дороге к Комендатуре я рассказываю Толику о некоторых особенностях болгарской жестикуляции. Тот только удивленно пожимает плечами.

— А с чего это у них все так, не по-людски?

— Да кто ж их поймет, напарник. Наверное, им так больше нравится. Хотят отличаться от окружающих.