Мэнди входит, и лишь теперь, вне потока ослепительного света, ее удается рассмотреть по-настоящему. Глаза припухшие, красные. Так бы и ответил ей остротой в духе «чья бы корова мычала».

– Что с тобой?

– Думала вчера, ты заглянешь.

– Я и хотел, да поехал в Беллингтон и поздно вернулся. Долгий денек, устал как собака. Ты плачешь из-за того, что я не зашел?

– Размечтался! – Она выдавливает слабое подобие насмешливой улыбки, на щеках – лишь намек на ямочки.

Мартин ждет. Сейчас расколется. Зареванные обычно ищут общества других не для того, чтобы отмалчиваться.

– Мартин, Харли Снауча арестовали.

– Что? Почему?

Мэнди отвечает не сразу, пытаясь совладать с эмоциями. В уголке глаза повисает слезинка.

«В жизни не видал ничего красивее, – думает Мартин и тут же себя одергивает. – Ну и говнюк же я, раз такая мысль вообще пришла в голову».

Мэнди закусывает губу и становится еще краше.

– Что случилось? – спрашивает он.

– Народ говорит всякие ужасы. Будто Снауч кого-то убил у себя в «Истоках».

– Кто именно так говорит?

– Люди. Все.

– А кого убили?

– Ходят слухи, он вызвал страховщика, чтобы оценить ущерб от пожара. А тот нашел тела, жмотяра хренов! Представляешь? Типа Снауч вначале убил людей, а потом позвонил в страховую компанию требовать компенсацию.

У Мэнди вырывается тихий всхлип. Стараясь успокоить, Мартин заключает ее в объятия, говорит, что это просто слухи, такого не может быть, но сам думает: «А вдруг? И что тогда из этого следует?»

– Мартин? – шепчет она.

– Да, Мэнди? – Большим пальцем он нежно смахивает слезинку с ее щеки.