И тут же получали смертоносный луч между глаз. Макбраун стрелял так, будто годами скрывал таланты отпетого головореза. Лазеры несли хаос в ряды неприятеля и, в буквальном смысле, резали грабителей на части. Во всяком случае, тех, кому не хватило сообразительности воспользоваться скафандрами или, собственно, самих скафандров. Лучи не щадили никого: одновременно прожигали сразу несколько тел или, угодив на отражающий слой, преломлялись, чтобы устроить кровавую баню в ловушке зеркал.

Трюм заполнял запах горелого мяса. Вне сомнений, прежде Волынщику не доводилось видеть столько трупов одновременно. Особенно тех, к появлению которых был напрямую причастен он, честный и почтенный дальнобойщик. Эти минуты будут являться ему в кошмарах до самой гробовой доски.

Уж Троуп — то знал.

Он прикрывал Тома, когда кто-то из пиратов, оставшихся в наглухо задраенных скафандрах, удосуживался проследить, под каким углом противник ведет столь опустошительный по эффективности огонь. Странно, но из-за контейнеров выступила ОДНА-единственная фигура, также одетая в скафандр космопеха. Неужели все ЭТО — дело рук одного человека?! Думая так, флибустьер поднимал бластер, брал цель на мушку и... получал пулю, которой были глубоко безразличны как отражающий слой, так и забрало.

В капкане, устроенном Макбрауном и Громобоем, полегли сильные, храбрые парни, чьими самыми большими недостатками были жадность и непроходимая глупость. ЭТО случилось бы с ними рано или поздно (скорее, впрочем, «рано», нежели «поздно») либо, как сказал бы Вулф, тогда, когда случилось, ни минутой ранее, ни минутой позднее... Но более прочего поражало изобилие разумных биологических видов. Люди были если не в меньшинстве, то составляли не более половины общего числа нападающих. Прочие же — гуманоидный сброд — строение их тел позволяло им относительно комфортно чувствовать себя на борту корабля, построенного людьми и ДЛЯ ЛЮДЕЙ. Не самые прогрессивные расы, а, как правило, те, на чьих родных планетах наука и техника влачили непрестижное, жалкое существование (посещения землян с их безграничными возможностями, казавшимися туземцам поистине божественными, имели как сомнительные плюсы, так и несомненные минусы). Пираты частенько набирали волонтеров в таких захудалых мирках. Звезды, сами прыгнувшие в руки, казались Иным чудом, исполнением сокровенных мечтаний... При том, что моральный уровень, не говоря уж об общеобразовательном, стремился к нулю.

Такие... существа воспринимали один язык — грубой силы. Блэйз не одобрял высказываний ксенофобского и расистского толка (особенно таких, что принадлежали напыщенным болванам-политикам, лицезревшим инопланетян только в том единственном случае, когда сотрудники таможни были не в состоянии предоставить отдельное помещение для декларирования имущества). Что, впрочем, не мешало стрелку наделять себя правом совершать такие высказывания, какие он, с высоты своего опыта, считал уместными.

Спуская курки, Троуп почти не испытывал жалости. Не колебался — это уж точно. Или он их — этот невразумительный, тупой, жадный сброд — или они его.

Наконец, когда Громобою показалось (на мгновение, не более), что они действительно положат всех ублюдков у самого шлюза, корсары решили перегруппироваться. Тактический маневр заключался в том, что те немногие, кто не успел выскользнуть в проем, засели у полураздвинутых створок, из-за которых, собственно, и вели заградительный огонь. Остальные рассредоточились по трюму, укрылись за контейнерами и тренированно — обучались, видать, по схемам тех же космопехов, благо этого добра в Сети хватало — отстреливались. Лазеры шипели подобно странному ливню.

Наибольшую опасность представляли две группы. Одну полностью укомплектовали «скафандры», неуязвимые для бластеров Волынщика и защищенные, благодаря причудам грузового ландшафта, от пистолетов. Эти парни неплохо блокировали дальнобойщика, не позволяя ему и носа высунуть из укрытия. Вторую группу соответственно составляли те, что засели в шлюзовой камере — ливень их лучей, летящий горизонтально над полом, представлял известную угрозу для Блэйза. Остальные же флибустьеры, пользуясь паузой, стремились рассредоточиться по трюму. Двух таких торопыг, приблизившихся неосмотрительно близко, Троуп уложил парой выстрелов.

Требовалось отступать, причём, чем быстрее, тем лучше. Самое что ни на есть немедленно.

— Эй!.. — крикнул Громобой, вдавив клавишу передатчика. — Двигаем отсюда!

— Двигаем?! Легко сказать. Прикрой!

— Само собой.

Блэйз приподнялся, не столько пытаясь подстрелить кого-нибудь, сколько не позволяя пиратам высовываться. Пули градом забарабанили по контейнерам. Лазеры, в свою очередь, сверкали на расстоянии считанных дюймов. Местонахождение невидимого стрелка уже не составляло секрета.

Наконец меж контейнеров показалась коренастая фигура в старом скафандре. Макбраун, тяжело дыша, привалился к переборке рядом с Троупом.

— Готов? — поинтересовался охотник.

— Погоди, дай отдышаться, — сказал Том. — Я слишком стар для этого дерьма.

— Значит, уходи на покой, — огрызнулся Громобой, инстинктивно пригибаясь, когда шальной лазер оплавил край контейнера над его головой. Все это напоминало горячую точку, к примеру на том же Лотирре. — Эй, Кэт!

— Вижу вас, готова, — сообщил передатчик.

Блэйз повернулся к напарнику и заменил обоймы в пистолетах.