На гномыша. Мы упали, он что-то завизжал мне в ухо, я подхватил его и помчался дальше, а он вцепился зубами мне в запястье. На другом конце пристани я опять упал. Гномыш орал и плевался моей кровью, пытаясь встать. Удерживая его за вихрастые волосы на затылке, я перевернулся на спину и приподнял голову.

Баржа не качалась. Словно это было не плавучее сооружение, а нечто, нижней частью вросшее в дно. Хотя я знал, что здесь, у берега, глубина очень большая – океанские корабли свободно заплывали сюда.

Баржа стояла на воде.

Баржа ушла под воду.

Баржа вылетела обратно.

Но уже по частям.

Я все-таки успел заметить Червоточину. Решив, что последнее задание выполнено, она взлетела из воды и растаяла, навсегда уйдя в сумрачные просторы Патины.

Вслед за ней поднялся фонтан огня, но не слишком яркий – потому что вместе с огнем поднялась и вода. Вихрь пара, в котором растворились оружейные силуэты, ударил, казалось, до самого неба, шипение и клекот разошлись волной, их сменил грохот, когда обломки посыпались на доски пристани.

Потом упала вода. Я услышал дробный стук, перевернулся, накрывая визжащего гномыша. Поток воды пронесся над нами в сторону города, затем обратно. Нас проволокло по доскам к реке, вода схлынула, и наступила тишина.

Я лежал не шевелясь. Гномыш что-то проворчал сквозь зубы, скинул мою руку с себя и поднялся. Некоторое время он молчал, потом начал стонать.

– Это класс! – стонал он, выпучив глаза. – Не, это класс! – В порыве чувств гномыш забарабанил кулаком по ладони и разинул рот так, что зубы засверкали на солнце. – Вот эта… это… это же в натуре Большой Прилив!

Я перевернулся и сел. Пристань сияла, будто только что отстроенная – ни тел, ни обломков, ничего. Река спокойная, чистая, небо тоже чистое, словно поток воды смыл всю грязь, которая там могла быть. Даже солнце светило как-то ярче.

Раздался шелест, в небе мелькнул тонкий силуэт, я рывком раздвинул ноги и что-то с хрустом впилось в настил между ними. Гномыш, отпрянув, шмякнулся задом на доски. Его глаза заблестели от слез.

– Ну, ты, жлоб! Зачем ты меня схватил? Ты мне сделал больно!!! – Растравив самого себя, он заплакал, вдруг больно пнул меня ногой под ребра, повернулся и, ссутулившись, побрел прочь, к дальнему концу пристани, где среди перевернутых потоком палаток уже происходило какое-то движение.

– Эй, погоди! – крикнул я вслед. – Я не…

Не оборачиваясь, он отмахнулся. Я взглянул на предмет у своих ног. Из щели между досок торчала лакированная палочка, на ней – обрывок материи, шафрановые пятна, узоры… Я потянул и вытащил из щели обломок веера. Рассмотрел его, отбросил в сторону и встал. С меня потекла вода. И рука начала болеть. Скоро «заморозка» перестанет действовать, и это будет очень плохо. Надо зайти в «Облако», мамаша Лапута хорошо сечет во всяких лекарских делах…

Ну и что мы теперь имеем? Я почти в том же положении, с которого начал: опять один, опять в Кадиллицах, опять без денег. Ищейки Микоэля Неклона никуда не делись, а до возвращения Протектора осталось совсем мало времени. Есть старая сказка про тролля, что бежал очень быстро, но при этом оставался на одном месте. Она всегда казалась мне бессмысленной, а вот сейчас я понял, что имелось в виду. Стоило прилагать столько усилий, чтобы ничего не получить в результате?

Я сделал шаг и остановился. Солнце слепило глаза, пришлось приложить ко лбу ладонь. Вокруг перевернутых палаток бродили фигуры, кто-то что-то спрашивал, ему отвечали, причитала какая-то гномиха…

Трое стояли неподвижно и молча. Серые плащи, капюшоны откинуты, видны лысые головы с крупными родимыми пятнами между бровей.

На меня упала тень, я глянул вверх. Альфин летел уже низко и продолжал опускаться, но был еще далеко. Голова Лоскутера показалась над крылом и тут же исчезла. Быстро же он пришел в себя и добрался сюда. Все-таки эльфы – очень живучий народ.