– Ах, вот как, – его собеседница была удивлена такому ответу, в плохом смысле слова. – Какая удобная тактика.

– Мы можем закончить этот разговор, пожалуйста?

– Мне просто нужно знать, о чем ты только думал тогда! – не унималась русая. – Чем дольше ты будешь уходить от ответа, тем чаще я буду спрашивать…

– Тебе не нужно зацикливаться на этом, понятно?

– Как я могу не зацикливаться? – она потеряла дар речи. – Ты… Ты хотел…

– Хватит.

– По какой причине ты бы мог сделать нечто подобное? Что заставило тебя так поступить? Не только с собой, но и со всеми нами…

– Я ничего не чувствовал! – Шерман сорвался, он больше не мог молча выслушивать все эти претензии.

– Что? – его сестра была в смятении, голос был совсем тихим, а в глазах стояли слезы.

– С тобой когда-нибудь было такое? – парень стал вести себя очень эмоционально и экспрессивно, но в его поведении не было ни грамма агрессии. – Внутри огромная пустота. И что бы вокруг тебя ни происходило – тебе плевать, потому что ты ничего не чувствуешь. И люди говорят с тобой, делятся новостями, которые могут быть радостными, а могут быть и грустными. И ты понимаешь, что должен как-то отреагировать на их слова. Ты знаешь, что ты должен чувствовать, но лишь знаешь. Ты этого не чувствуешь. И тогда ты имитируешь эмоции. Имитируешь радость, когда они делятся радостью. Имитируешь грусть, когда они делятся грустью. Ты знаешь, каково это?

Шерилин была напугана. Ее рот был в страхе приоткрыт, и она спешно покачала головой, отвечая отрицанием. Ее собеседник ожидал именно этого, а потому усмехнулся:

– Но знаешь, самое страшное даже не это… Самое страшное, что хоть внутри тебя и пустота, и ты вроде бы ничего не чувствуешь, порой, ты ощущаешь там какую-то странную пульсацию, – он не смотрел на сестру и активно жестикулировал, кажется, он не знал, как объяснить, что он имеет в виду, – будто бы это и есть твои чувства. Они как бы спрессованы и находятся в каком-то пузыре. Тебе кажется, будто бы ты в силах освободить их, но одновременно с тем ты уверен, что это не так. И тогда ты задумываешься – может быть, тебе просто страшно выпустить их наружу? Даже если тебе кажется, что ты ничего не можешь чувствовать? Может быть, ты все-таки боишься? Того, как много боли ты ощутишь, если впустишь все эти чувства обратно…

Редлок вздохнул. Его глаза метались по комнате. Видимо, его бросало в дрожь от одних лишь воспоминаний о случившемся.

– И в этот момент сомнений все переходит на следующий уровень. Тебе начинает казаться, что ты сходишь с ума. И все, о чем ты мечтаешь – чтобы это все просто закончилось. Закончилось, как можно скорее. Вот почему я это сделал, – он замялся, – хотел сделать.

Ведьма с трудом хватала ртом воздух, но ей не терпелось ответить:

– И ты чувствовал себя так все время? – изумленно спросила она. – С самого ухода Тессы?

Шерман кивнул.

– Почему… – девушку трясло. – Почему ты не сказал мне? Как же ты не поймешь, тебе не нужно через все проходить в одиночку! Ты всегда можешь мне довериться! Тебе нужно было сказать мне!

Русый маг понял, что у его сестры сейчас начнется истерика, если он ее не успокоит, а потому он поспешил подойти, чтобы прижать ее к себе:

– Все хорошо…