Я растерялся. Вроде на память никогда не жаловался. Четко помню Костю, коробку и его рассказ.

— Подожди, ты мне тогда сказал, что Прохоров кулуарно попросил тебя на неделю спрятать её и забыть куда прятал, — я сделал ещё одну попытку сверить воспоминания.

— Не, не вариант. Это было, насколько я помню, за несколько дней до его смерти, — Костя слегка нахмурился, вспоминая, — он тогда вообще ни с кем из сотрудников, кроме маркетингового отдела не общался. В конторе почти не появлялся. Да и пара нехороших личностей с ним была постоянно, когда он забегал в контору. Не мог он ничего мне кулуарно передать и попросить. Ты что-то путаешь, Ник. Кто бы тебе не вручил твою коробку, это был не я.

Забавно получается. А я ведь тоже забыл про эту коробку, пока не наткнулся на неё. И вспомнил то не сразу. И Косте, если предположить что память не подводит именно меня, сказали забыть, пока не напомнят. И он забыл. А тот, кто передал коробку — погиб и напомнить уже не может. Мнемокодирование прямо какое-то.

Пока шли до станции метро, обсудили «Душу Айны». Костя с огромным удовольствием поделился своими достижениями и опытом. Играет он с самого старта, прописался в корпоративном комплексе «Скобелевск», там играют все сколковские, докачался уже до двадцать четвертого уровня. Раз в неделю ходят в рейд. Их комплекс расположен во второй линии, поглубже тех, что на передовой и есть нубятня (зона, контролируемая высокоуровневыми боевиками, которые отстреливают опасных для новичков шургов, оставляя единичные особи и давая новичкам возможность получить первый опыт). В рейде он имеет довольно серьезный вес и находится в одной ротации с первым составом. Уточнив у Кости, что значит «одна ротация с первым составом» с удивлением узнал, что экстракция в рейде регламентирована и подчиняется сложным алгоритмам. От того, насколько ты полезен в рейде, высоко сидишь в клане и прочих факторов, зависит, как часто ты сможешь выбирать трупы шургов для экстракции, да и вообще, как часто ты будешь получать очки эволюции.

— А чего интересуешься то? Ты же вроде прохладно к этому делу дышал, — решил уточнить Костя, — неужели решил поиграть? Или есть возможность брать напрокат шлем?

— Мысли поиграть появились, — решил уж совсем не врать, а отделаться полуправдой, — вообще прорабатываю вопрос, стоит ли оно того, башку хочу перед защитой диплома полностью переключить, что бы мозги прочистить, а то уже иногда сам вижу что заносит.

— Ник, тут я тебе помочь ничем не смогу, по ценам пока спрос не спадает, коммерсы будут держать планку. Поговаривают, что через год где то будет волна скидок. Не раньше.

— Не грузись, ты и так мне хорошую информацию дал, буду думать, — успокоил я его.

— Ну лады тогда, если надумаешь играть или нужна будет ещё какая информация — обращайся.

На этой ноте мы дошли до станции метро. Распрощались, и каждый отправился в свою сторону.

Дома, принял душ и, поужинав, решил упасть спать пораньше. Впечатлений и эмоций за сегодня набрался выше крыши, голове нужно отдохнуть. Ещё раз, пробегаясь по событиям, случившимся на тренировке и обдумывая «подарок» виртуала поймал себя на мысли «Хочу ли я сейчас зайти в Душу Айны». Прикинул, что Виктор точно не выйдет до ночи, да и договорились мы с ним, что вечер сегодня его и решил: нет, не хочу. Буду спать. «Принято. Выполняю» — прошелестела мысль, и я быстро и плавно провалился в сон.

Глава 15

Полина Игоревна Ларина рассматривала старые детские рисунки. Огромное количество запаянных в пластик альбомных листов лежало перед ней на просторном столе. Некоторые рисунки были выполнены черно-белым карандашом, некоторые — карандашами цветными. Часть рисунков была уже в краске и рука, кисти которой они принадлежали, была той же, хоть и старше, что выполнила и карандашные рисунки. Кроме авторства, рисунки роднила тематика. На большинстве из них были изображены твари. Когда Полина была маленькой, она думала что это придуманные мальчиком Мишей страшилки, их общий маленький секрет. Кроме тварей на небольшой части рисунков были изображены пещеры и подземные коридоры. И на одном единственном рисунке, это был последний рисунок тогда уже десятилетнего Миши, который он передал своему тайному другу Полине, был нарисован восход странного красноватого солнца сквозь зеленоватую дымку над слегка вогнутым горизонтом. Рисунок был размыт, деталей не было, но что-то пронзительно тоскливое было в нем настолько притягательно, что девочка часто просиживала вечерами, рассматривая его. Тварей она не любила и старалась не смотреть на них долго. Ей казалось, что если она будет долго на них смотреть, то они придут к ней ночью и заберут её к себе в пещеры.

Их дружба с Мишей началась, когда Полина серьезно повредила ногу. В больнице ей одели корректирующую лангету и на две недели запретили бегать. До этого, она, возвращаясь из музыкальной школы, всегда бегала через этот двор, там была просто обалденная площадка и вход на неё был свободный. Детей в это время было не много и Полина, захлебываясь от радостных эмоций, проводила почти час своего свободного времени на этой площадке. Больше было нельзя, часы-контролер начинали предупреждающе покалывать руку, информируя ребенка, что если она не вернется на одобренный маршрут домой, то последует звонок родителям. А если родители вмешаются — то маршрут домой будет проверен, дыра в распорядке дня закрыта и больше такой возможности играть у неё не будет.

А когда настали мрачные две недели "нельзя бегать", восьмилетняя Полина всё так же приходила на свою любимую площадку, но сидела на лавочке и просто смотрела на других детей, которые играли и бесились. В один из таких мрачных дней, к ней подсел мальчик, старше её примерно на год, и спросил, будет ли она его тайным другом. Полина с радостью согласилась.

С тех пор три раза в неделю, после музыкальной школы Полины, они сидели на одной лавочке в течение получаса и болтали о разных детских глупостях. Однажды Миша забыл на скамейке свою папку, с которой ходил в художественную школу. Из плоского бумажного, никак не закрывающегося, конверта сиротливо торчал альбомный лист с дико страшной для восьмилетней девочки тварью. Полина пересилила себя, забрала папку и принесла её в следующий раз, что бы вернуть своему другу.

Ещё через какое то время Миша пожаловался, что ему запретили рисовать страшных монстров. И попросил Полину тайно хранить его рисунки. Тайный друг, который хранит его тайну. Миша рассказывал Полине всё о тварях на рисунках, их повадки, сильные и слабые стороны. Обычно он приносил один новый рисунок раз в неделю. И в этот день их разговор обычно был посвящен тому, что нарисовано на небольшом альбомном листе.

Полина Игоревна вспоминала, с каким ужасом и трепетом она ждала именно этих дней, когда её тайная коллекция пополнится новым рисунком и новой историей.

В последнюю их встречу Миша принес рисунок восхода звезды над неизвестной планетой и сказал странные слова, которые она запомнила дословно. Он сказал: "Она зовет из последних сил. Почти умерла. Мы можем ей помочь. Это опасно, потому что, то что убивает её, тогда может убить нас. Но я всё равно хочу ей помочь. Ей очень больно. И одиноко".