Увлекшись, боярин пал на колени и вдохновенно изобразил обновленного Иванушку.

– Вранье! – взвизгнул Кот. – Не было такого!

Морозов про себя перекрестился. Но внешне ликования не выдал. Лишь обернул удивленное лицо к Коту и поинтересовался, что на этот раз не так.

– Дьяволово копытце! – прошипел Кот, плюясь и роняя ус на половицу. – Дьяволово, а не козлиное! Что за детские суеверия насчет отпечатков парнокопытного скота! Разумеется, дурень Иванушка напился самогонки из следа, оставленного бесом.

– Самогонки?! – хором переспросили царь и боярин Морозов.

– А вы полагали, сливок? – ощерился Кот. – В бесовских следах всегда самогон плещется. Напился наш Иван как последняя скотина. И моментально – бац! – алкогольная зависимость. Бесовский самогон, как вам прекрасно известно, обладает убойной силой. Один глоток – и ты в лапах у чертей.

Кот с нескрываемым удовлетворением развел передними лапами.

– И с тех пор пошло-поехало: лишь открывается придорожный трактир, малолетний Иван уже внутри, выпрашивает чарочку. Сестра его уж и козлом кляла, и бараном малолетним. Все впустую! Притчей во языцех стал Иванушка. А когда с пьяных глаз дом подпалил, пришлось ему из деревни бежать, чтобы не забили. Подался он туда, куда все пьянчужки тянутся: в Москву. И взял себе новую фамилию: Бездомный. Дома-то у него не осталось.

Кот почесал когтем нос.

– В Москве жизнь его была несладкая. Опустился до того, что стихи писать начал! У-у, прохвост!

Он осуждающе покачал головой.

– Потом, правда, малость исправился: попал в дом для душевнобольных. А под старость пригрела его добрая женщина. Но дьяволов след ему с тех пор повсюду мерещился. Ни лекарства не помогали, ни самовнушение.

Кот хмыкнул и замолчал.

– А мораль? – вторично пискнул Морозов, и половины не понявший из повествования.

– А мораль проста: употреблять нужно вдумчиво, из правильной посуды и под годную закуску! – поведал Кот. – Иначе покатишься по наклонной. А там и до стихоплетства дойти можно!

Всей мордой он выразил омерзение и брезгливость.

В повисшей тишине бессильно прожужжала муха. Боярин Морозов обернулся на Несмеяну. Царева дочка, вопреки обыкновению, не рыдала, но выражение лица у нее было странное.

– А вот еще есть сказка про спящую царевну и царевича Елисея, – осмелился напомнить боярин.

Кот недобро оскалился.

– Не спящую, а мертвую. И не Елисея, а Дракулу. И не царевича, а известного упыря, который мертвых дев поднимал из могил самым противоестественным и гнусным образом, а именно кусая их в…