Вообще не понимаю, о чем он. Но выглядело, и правда, забавно. Не то чтобы я – мать злая, бессердечная. Просто у него это выходило, как у клоуна в хорошем цирке: на вид, абсолютно случайно, и он почему-то не расстроен.
Когда у меня замерз последний мизинец, мы засобирались домой. Чай сам себя не попьет.
6 января я прогулялась с Федей и мамой на лыжах, и после всего этого мне отчаянно и совершенно, казалось бы, нелогично захотелось шампанского. Вздо шампанского не хотела, но я ее убедила, что от абстиненции лучше бы избавиться. И лыжами тут ничего не решишь.
Разговоры за шампанским велись интеллектуальные. Мы неустанно поражали друг друга новыми гениальными открытиями в области психологии и умении жить. Вечер вышел закачаешься. В данном случае смысл прямой.
7 января я снова решила дышать и скользить. Напяливать коньки было лень. Поэтому все сошлись на том, что ватрушки – идеальное решение. В этом раз скользить было страшно. А акселем, между тем, по-прежнему и не пахло. Мы летели с горы, как камни в селевом потоке, без цели и смысла, ничего не разбирая по пути. Лицо сильно освежали вихри снега, которые моментально таяли на красных разгоряченных щеках. Мы орали, как резаные и смеялись, как наркоманы. Сегодня дышать и скользить было особенно приятно.
8 января мы играли в азартные игры. Поначалу для приличия рубанули с Скрабл.
Невероятно сложно составить приличное слово из шести букв. Особенно если четыре из них О. Кроме того, я выяснила, что совершенно не знаю слов на Щ. С Ъ тоже были проблемы.
Поэтому мы довольно быстро решили перейти на карты.
Четыре раза Федя оставался в дураках с половиной колоды на руках. Я, видимо, успешно избавившись от когнитивной функции, наконец, ходила с козырных тузов и мастила кому попало. В себе был только Алёша. Так играть тоже быстро надоело всем. Ну, невозможно же!
День вообще был отравлен: завтра нас всех ждал будильник в 6, завтрак в 7 и рабочий день до 5. Пришлось пойти есть и спать, чтобы хоть как-то его спасти.
Четверг, 9 января
На работу после каникул я вернулась без загара, магнитиков и воспоминаний о лазури. В общем, совсем ничего не изменилось. Меня это не устроило, разумеется. И я решила внести хоть какое-то разнообразие: заменила честно отстоявшую свою вахту свинью на новенькую салагу-мышь. Все это барахло стоит на моем рабочем столе, не потому что я люблю вытирать пыль с ненужных вещей. Просто это дарят коллеги. Причем, те, кто сидит где-то неподалеку, и поэтому имеют возможность регулярно мониторить мое уважение к ним. Я уважение проявляю, животных не убираю, стоят. Так, стояла и свинья. Долгий 2019 год. Но сейчас ее час пробил. Пришло время прощаться.
Как только свинья ушла продолжать свою карьеру вне моего рабочего стола, встал вопрос: куда ж ее деть? Вернее не так: вопроса как раз и не стояло, свинья собиралась продолжать карьеру в мусорном ведре. Ну, не в музей же ее. Но как только я занесла руку со свиньей над ведром, Волошина вскрикнула:
– Ты что ее выбрасываешь? (надеюсь, даритель свиньи определен без труда)
– Ну да, а что с ней еще делать то?! – ответила я, совершенно не желая нести свинью в музей. Я сразу поняла, что единственный выход тогда будет – погрузить свинью в Нарнию ящика моего стола, в котором затеряно столько всего, что по какой-то причине не выброшено в срок, что тошно и тяжело. Тяжело открывать ящик, не открывается.
– Не надо, она же хорошая! Оставь! – не унималась Волошина.
– Юль, ты серьезно?!…Чееерт! – я уже поняла, что спору конец, или конец будет нашему взаимопониманию. Про уважение, вообще, можно забыть.
Свинья отправилась в Нарнию. На ее место встала мышь, подаренная Сергеевой.
Если в следующем году похожий диалог состоится с ней, я уйду в монастырь. Там в китайский календарь верить нельзя. Слава Богу!
Пятница, 10 января