После того как я проделал требуемое, прочитал и подписал протокол, ротмистр встал, щелкнул крышкой серебряных часов.
— На сегодня у меня все. Приятного аппетита, фельдфебель. Да, доктор прописал вам для восстановления кровопотери после ранения красное сухое вино. Когда бы вы желали его получать, в обед или ужин?
— И много там того вина? — улыбнулся я.
— Не очень. Всего четверть литра за один прием в день.
— Тогда лучше в ужин. И у меня еще одна просьба как узника этого замка…
Ротмистр выгнул правую бровь.
— Не могли бы вы обеспечить меня свежими газетами или книгами?
Ротмистр несколько секунд подумал, усмехнулся и сказал:
— Вы как-то проявляли повышенный интерес к нашей древней литературе, не так ли? Думаю, «Сагу о княгине Милолюде» я вам достану. Естественно, в современном издании.
Вот сволочь! В учебнике писали о том, что это самый сложный древний трактат не только для толкования, но даже просто для чтения современным человеком. Бог с вами, ротмистр, у лейтенанта Наполеона Бонапарта на губе только свод Римского права был на латыни, и ничего, он выжил. Даже императором стал.
После обеда приперся щеголь-лейтенант, заявивший, что сейчас его очередь вести мой допрос.
Стенограмму вел все тот же бесцветный «Акакий Акакиевич». Как всегда молча, незаметно и аккуратно.
Нахальный дворянский вертопрах принял картинную позу, рисуясь, и пафосно заявил под протокол:
— Фельдфебель, вы полностью изобличены в пособничестве врагу. Запираться бесполезно. Я обладаю неопровержимыми свидетельскими показаниями, достаточными для того, чтобы военно-полевой суд назначил вам расстрел в качестве меры наказания. Так что лучше бы вам сотрудничать со следствием, тогда, может быть, наше заступничество смирит гнев судей, и вы отделаетесь всего лишь пожизненной каторгой.
Какое счастье, что доктор мне руку отвязал. Как бы я тогда смог рукоплескать одной ладонью?
— Браво, браво, лейтенант, брависсимо! — Лицо мое, наверное, лучилось от удовольствия. — Вам бы на подмостки, в Королевскую оперу, большую карьеру бы сделали. А здесь вы просто хороните свой замечательный талант лицедея. Осмелюсь только поинтересоваться: а кто именно эти ваши лжесвидетели?
— Да ваши же подельники, фельдфебель, братья Пшеки. Они очень обижены на вас за то, что вы подло убили их старшего брата. Они с вами так не договаривались. И мать их припомнила, как вы появлялись у них на хуторе, деньги привозили. Так что у меня против вас целых три свидетеля. Для суда достаточно.
Ну что они меня постоянно смешат? Это просто пародия какая-то. Не допрос ведут, а петросянят.
— Что я сказал такого смешного? Тут вам плакать впору, — взвизгнул лейтенант. — Ваш же сослуживец нашел при обыске на хуторе деньги, которые вы им заплатили. Пятьдесят золотых — гигантская сумма для крестьян.
— Откуда у меня такие деньги?