— А «некультурная»? — Решил подтвердить я свои догадки.

— «Дружеский поединок» — Мрачно сказал Морозов, ожидая моей реакции.

— В спаррингах участвуют только представители от команды? — Мне захотелось выяснить, по какую часть тела я и ещё семь бедолаг находимся в дерьме. — Кружки лицея задействовать не получится?

— Получится, только результат поединков будет очевиден.

— А этот Распутин вас недолюбливает….

— Мы хорошие друзья, Станислав. — Ошарашил меня своим ответом Морозов. — Соперничество между нами есть, безусловно, но и учёба здесь в Романовском лицее — это ежедневное соперничество. Тебе ли об этом не знать, княжич. Именно в условиях такой жёсткой конкуренции культивируются настоящие таланты, повышающие магическую мощь Российской Империи на мировой арене. Методы отбора у нас с Ефимом разные, но интересы совпадают.

— Максим Александрович, давайте отставим в сторону идеологию Российской империи, которая до сих пор находится в состояние холодной войны со всем миром, и поговорим конкретно о ваших интересах. — Чувствуя, что сейчас упаду в обморок от собственной наглости и страха, сводящего живот, я до боли ущипнул себя за кожу на тыльной стороне левой руки. — Вы не хотите проиграть, ректор… Именно поэтому мы сейчас ведём этот разговор?

— Верно, Станислав. — Не стал отрицать Морозов. — Только дело не в моём тщеславии, как ты ошибочно мог подумать, а в лицее.

— Инвестиции из императорской казны, которые расширят учебную базу. — Ответ для меня был очевиден.

— Рад, что тебе не нужно объяснять, княжич. — Ректор облегчённо вздохнул, вновь откинувшись в кресле. — Ты толковый парень, не по годам… Про твои боевые качества даже спрашивать не хочу, всё равно соврёшь. Теперь говорю с тобой, как ректор. Это не мой каприз, но учитывая твой статус, тебе придётся быть в команде, хочешь ты этого или нет, Стас. Твой статус «топа» первых курсов в рейтинге лицея тебя к этому обязывает. Надеюсь, ты меня понимаешь….

— Понимаю, ректор. — С полным осознанием на что иду, моя шея изогнулась в кивке, но не мой прагматичный склад мышления. — Предположим, я обеспечу победу лицею, но мне хотелось бы кое-что за это получить.

— Тысяча голосов отпадает… — Сразу заявил Морозов, тут же став мрачнее младшего сына в семье огнов.

— Речь не о голосах, но теперь мне интересно «Почему?». У вас ведь нет лимита. — Чувствуя, что моя наглость начинает зашкаливать все пределы, пообещал себе сбавить обороты.

— Потому, что мои коллеги, помимо Распутина, интересуются первокурсником, который имеет на данный момент 214 голосов, а ещё первый месяц обучения не завершился. Сверху, положи присвоение тебе степени. Как вся картина смотрится со стороны?

— Хреново, ректор. — Честно ответил я, не особо стесняясь в выражении. — Только меня не голоса интересовали, а ваши закрытые глаза и протекция от тех, у кого они широко открыты.

— Станислав, мне нужны пояснения.

— Вдруг, как-то случайно, я продемонстрирую во время поединков нечто странное….

— Стас, говори яснее. — Приосанился Морозов, который превратился в одно сплошное ухо с глазом по центру, оценивая каждое моё движение и слово.

— … Родовые техники довольно «противоречивые» у меня есть… — Начал я издалека, но Морозов тут же понял к чему я клоню.

— Хоть демона из ада призови, если он существует. — Дал довольно понятный ответ ректор. — Даже не буду спрашивать, зачем тебя украли сикхи из Амритсара? Почему ты, Станислав, попал в область их интересов, ведь они очень мирный культ? Что за ритуал был проведён, что его вся губерния видела? Про пять десятков трупов посвящённых «Золотого храма», тоже не спрошу.