В кухне было шумно и чадно. Кипели огромные котлы, пыхтело в кадках тесто, брызгало горячее масло и кровь свежезабитых животных. Все слуги и повара носились сломя голову, спеша выполнить множество дел одновременно. Сиг скинув мешок с плеч утянул ученицу в тихий уголок шепнув:

– Слушай! Сейчас все новости узнаем!

Анни замерла, едва не усевшись к нему на колени, и некоторое время прислушивалась к кухонному гаму, выделяя разговоры. Рядом остановились две зеленщицы, разбирающие пучки моркови:

– А невесту-то ты видела? – спросила молодая, но излишне полная женщина, у подруги.

– Видела-видела! Такая маленькая, темненькая, а голосок звонкий. Видать, привыкла командовать! – протараторила рыженькая в веснушках девушка и поправила сбившийся чепец.

– Говорят, купчиха она, – с сомнением протянула ее собеседница и, хекнув, опрокинула корзину в огромное корыто с водой.

– Купчиха – не купчиха, а сама видишь, сколько народу собралось! – рыжуха кивнула себе за спину и тут же перечислила: – Мяса пять туш завезли и живых перепелов дюжину корзин доставили. Сказали, невеста дюже любит перепелов с изюмом. И вообще… – рыженькая помотала грязной ладошкой в воздухе, обозначая жестом царящую вокруг суету.

– Так оно. И народу много и провианту, осенью одну капусту жевали. – Согласилась, отдуваясь, ее напарница. – А все ж не думала я, что граф наш вот так возьмет и жениться! – вдруг перевела она разговор, – прежнюю-то невесту месяц только как похоронили.

Глаза рыженькой мойщицы от любопытства едва не вылезли из орбит:

– Не слыхала, что другая невеста была! А кто? – рыжие кудряшки запрыгали по плечам, подчеркивая нетерпение своей хозяйки.

– Да камеристка госпожи Сибиллы пошептала, – толстуха понизила голос, но Анни хорошо ее слышала, – будто граф хотел на маркизе жениться, молоденькой да хорошенькой. – Тут мойщица многозначительно взглянула на товарку и добавила: – Мы уж и дальние комнаты чистить принялись. Вроде как все у них к сговору шло, а она вдруг раз – и пропала!

– Да ты что! Украли? – у рыжея даже рот приоткрылся от изумления, а многострадальные овощи выпали из ослабевших рук.

– Не знает никто, – толстуха, с рыком подняла корзину из воды и поставила ее обтекать на специальную решетку в полу. – Как пропала она, граф тут же сестре отписал, чтобы срочно другую невесту подыскала, вдруг не найдут. Кредиторы-то уже и земли забрать грозились.

Рыжая печально покачала головой и даже сочувственно шмыгнула носом:

– Эх! И не нашли?

– Нашли. Через месяц почти. В реке. – Женщина горестно вздохнула и хлюпнула, выражая не то сочувствие, не то недовольство. – Говорят, мать даже смотреть отказалась, а отец только по родовому медальону опознал!

Замершая за холщовой занавеской Инира схватилась за грудь и застонала сквозь закрывшую рот широкую ладонь метателя ножей. Медальон, который упомянула служанка, давно украли, еще в карантине. Там у многих пропадали мелкие, но ценные вещи. Воришку пытались поймать, устраивали ловушки, потом махнули рукой, когда кражи прекратились. Выходит, вором была девушка?

Послушав разговоры прислуги еще некоторое время, Анни узнала о своем женихе много нового и крайне нелицеприятного. Слуги легко болтают о господах, которых не уважают.

Ее невольно просветили и насчет скверного характера молодого наследника. Поведали, как он хватал служанок в темных углах. Нервным шепотком рассказали, о том, что юный граф увеличивал долги семьи, устраивая многодневные гулянки в столице, разбивая в процессе бутылки драгоценных вин о головы лакеев.

Особенно подробной оказалась информация про мегеру-мамашу и нервных, болезненных сестер графа Бедсфорда, изводящих малочисленных служанок истериками и капризами. Стоило кухаркам услышать звон побитого бронзового колокольчика, как они вздрагивали и, осенив лица знаком Светлых, бросали жребий – кому идти «в комнаты».