Саныч после четырёх финалов, где он секундирует вместе с помощником, уже слегка сипит, впрочем, и в предыдущие дни его связки к вечеру проседали.

– Давай, Макс, «золото» нужно брать, – напутствует меня Чеботарёв.

Да я и сам не против. Но кидаться вперёд очертя голову не собираюсь, да и Саныч не советовал. Соперник антропометрическими данными напоминает меня самого, тоже правша, руки такой же длины, как у меня. В общем, своеобразный бой с тенью. Вот только мой технический арсенал чуть более разнообразен. Я чаще работаю в корпус, чем мой соперник практически пренебрегает, постоянно выцеливая голову. А ведь во втором, и тем более третьем раундах после таких попаданий дыхалка у него должна подсесть. На что он рассчитывает? На lucky punch?[3] Ну-ну… Чудеса, конечно, случаются, но…

Твою ж мать! Макс, что за привычка философствовать во время боя?! Вот и нарвался на тот самый lucky punch! В голове зазвенело, и прочувствовавший ситуацию рефери открывает счёт. Правда, не успевает досчитать и до пяти, как раздаётся гонг.

– Макс, ты чего это расслабился? – волнуется Саныч. – Нормально же всё было, и вдруг прилетело.

– Да задумался, – бормочу я, подставляя лицо влажному полотенцу.

– Что у тебя за манера, вечно во время боя о чём-то думаешь… Запомни, когда ты в ринге – всё остальное для тебя перестаёт существовать. Пособраннее, а то ещё раз пропустишь, и рефери вообще остановит бой.

Правильно говорит Саныч, когда ты на ринге – забудь обо всём. Меньше думай (особенно на отвлечённые темы), больше подчиняйся инстинктам. К счастью, нокдаун получился лёгкий, в голове ничего не звенит, не болит, не кружится, как при сотрясении. Соперник, тем не менее, явно воодушевлён, и похоже, намерен развить свой успех.

Ага, вот тут-то ты и попался, дружок! Нырок влево и… Ну естественно, коронный в печень! И вот уже встречный нокдаун, теперь посмотрим, как ты после него себя поведёшь. Если, конечно, это не нокаут…

Нет, встаёт с колена, бледноват, но рефери даёт англичанину возможность продышаться. Кросс морщится, и по команде «бокс» уже не лезет вперёд, предпочитая отдышаться вторым номером. Только я тебе, дорогой, передышки не дам, я так-то добренький, но не сегодня. Двоечка в голову с переводом в корпус и… История повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй раз в виде фарса. Не знаю, фарс это для соперника или трагедия, но ещё одно попадание в печень лишает несчастного чувств, и он падает на канвас лицом вниз. Капа летит в сторону, рефери кидается к поверженному англичанину, поворачивает его на бок и ковыряет пальцем во рту, предотвращая западение языка и возможную асфиксию. Надеюсь, с парнем всё обойдётся.

Обошлось, правда, когда мы встали в центре ринга и рефери взял нас за руки, в глазах Кросса ещё плавала муть, но на ногах он стоял вроде бы относительно уверенно. Слышу радостные крики ребят с трибуны, посольские тоже пришли, вон и Волков сидит, нон тот таращится на меня с ненавистью. Наверное, был бы рад, проиграй я британцу.

– So, – обращается к зрителям судья-информатор. – According to the results of the fight, the representative of the Soviet Union Maxim Varchenko won by knockout in the second round!

Ну да, победу нокаутом я одержал, во втором раунде. Слегка приобнимаю расстроенного соперника, жму руки секундантам и, довольно улыбаясь, бреду в свой угол. Приятно, чёрт возьми, сознавать, что ты – чемпион мира. Пусть и среди юниоров, но тем не менее, сильнейший среди 17 и 18-летних на всей планете!

На лице Саныча тоже счастливая улыбка. Хлопает меня по плечу, по пути в раздевалку не скупится на похвалу, вспоминая ещё и не к ночи помянутого Игоря Михайловича. Мол, утёрли мы ему нос. Дальше под душ, а когда Фрэзер ожидаемо побеждает в последнем финале, после пятнадцатиминутной паузы следует церемония награждения. С отсвечивающей золотым блеском медалью на груди стою и слушаю гимн СССР, а мыслями я уже дома. Как же за эти полтора месяца успел соскучиться и по Инге, и по маме!