И протянул мне банку сгущённого молока. Дырку в банке я пробил острым концом ключа от квартиры. Так и высосал всю, не отходя от кассы. Питались сборники в Олимпийской деревне, куда меня в принудительном порядке сегодня заселили, невзирая на мои протесты, что я уже почти год как москвич и мне комфортнее находиться дома, чем в этом подобии общежития. Но после того, как Лавров пригрозил меня выгнать из сборной, невзирая на то, что Шина заявлять уже поздно, пришлось согласиться.

На самом деле Олимпийская деревня представляла собой совсем не общежитие, а вполне нормальные квартиры в новостройках. 18 жилых корпусов на территории Гагаринского района, плюс детские учреждения для спортсменов, которые приедут с детьми, и строения культурно-бытового, коммунального назначений и спортивного характера. Периметр жилой зоны был отмечен забором с пропускными пунктами, по территории можно было передвигаться на колёсных электропоездах. На отрезке русла Самородинки, примыкающем к деревне, был организован парк. Имелись даже специально отведённые места для проведения религиозных обрядов христиан, мусульман, иудеев и буддистов.

В квартиры селили по двое, моим соседом оказался Александр Кошкин. Причём тоже москвич, даже, я бы сказал, сосед, родился и жил в Измайлово. Но и он был вынужден играть по правилам. Этот улыбчивый и скромный парень был всего на три года старше меня, и между нами сразу как-то наладился контакт. Сегодня ему предстояло выступать в 9-й паре, в весе до 71 кг, против мексиканского боксёра. В прежней истории Кошкин дошёл до финала, где уступил, кажется, кубинцу. Посмотрим, как для него сложится Олимпиада на этот раз.

Соревнования начались в три часа дня. Мы с Грачёвым, который тоже получил аккредитацию, пообедали в «деревне», и вернулись в «Олимпийский» к началу боёв. Акопкохян, увы, уступил в первом же бою кубинцу – не повезло со жребием. А после досрочной победы Кошкина над представителем Мексики мы отправились разминаться.

– Нет, не нравишься ты мне что-то, – покачал головой Владимир Николаевич, когда мы приступили к работе на «лапах». – Вялый какой-то. Как ты боксировать вообще собираешься в таком состоянии?

– А куда деваться, если пришлось срочно вес делать? Ну уж как-нибудь, может, одолею соперника, чай не кубинец.

– Зато бронзовый призёр Панамериканских Игр, тоже не хрен с горы. Руки я его видел – это две жердины. И сам худой и высокий. Понятно, что любит работать на дистанции. Поэтому иди вперёд, не стесняйся.

– Не левша?

– Нет, правша, но вроде может менять стойки. Ну ты тоже правша, думаю, нет ему смысла что-то выдумывать… Так, давай ещё минут пять поработаем.

Чёрный как головёшка доминиканец Клементе Ортис и впрямь оказался длинноруким и долговязым. Сегодня у меня красный угол. Грачёв охраняет не только моего мишку, но и обручальное кольцо, обещал беречь его вместе с талисманом как зеницу ока. Болельщики скандируют: «Витя! Витя!» Кто-то даже поёт: «Батяня-комбат, за нами Россия, Москва и Арбат…» В общем, подняли настроение.

Рефери темнокожий, кажется, из Кении, как-то краем уха услышал, будучи сосредоточенным на своих мыслях. Тоже мне, боксёрская страна.

Посверкивая белками, оттопырив нижнюю губа, словно собираясь выплюнуть капу, соперник с угрожающим видом поглядывает в мою сторону. Я в ответ улыбаюсь, как мне показалось, вполне доброжелательно.

Пятеро боковых судей представляют Японию, Никарагуа, США, Египет и Болгарию. Надеюсь, судить будут непредвзято, а уж я как-нибудь постараюсь не уронить честь советского бокса. Слегка колбасит от осознания, что я на Олимпийских Играх, и теперь всё, не имею права на ошибку. А что, если я проиграю доминиканцу? Да меня же с дерьмом смешают! И от этих мыслей становится совсем уж не по себе.

Первый раунд… Соперник, как и ожидалось, выставляет левую руку вперёд, влёгкую постукивая в мою защиту, и время от времени бросая вперёд правую, и эти удары казались уже более весомыми, хоть пока и не наносили особого вреда. Не дожидаясь, пока судьи начнут засчитывать доминиканцу очки, я резко сократил дистанцию и попытался пробить двоечку. Вот только соперник оказался на редкость резвым и успел отскочить, так что мои перчатки вспороли воздух.

Вот же шустрый, зараза! А Ортис вернулся к своей манере, постукивая левой по защите и время от времени бросая вперёд правую с намерением нанести мне хоть какой-то ущерб. Я пока не пропускал, но это начинало меня раздражать. Я снова попытался резко сократить, и вновь соперник немедленно отпрянул. Вот только на этот раз я не дал ему уйти, широким шагом влево заставил прижаться к канатам и здесь выбросил подряд несколько акцентированных ударов. Не знаю, попал или нет, надеюсь, хотя бы один достиг цели.

Но самое хреновое, что после этой атаки у меня перед глазами поплыли мушки. Хорошо, что прозвучал гонг и, оказавшись в углу, я негромко проинформировал Грачёва о своём самочувствии.

– Твою ж мать!

Он даже замер с моей капой в одной руке и бутылкой с водой в другой.

– Вот тебе и сгонка веса. Вот она и дала о себе знать.

Владимир Николаевич ополоснул капу и сунул мне в рот.