Мой спаситель всё время находился рядом, и когда мы вышли из РОВД, предложил проводить меня до дома.

— А вы знаете, где я живу? — поддел я его. — Может, мне в Арбеково нужно ехать.

— Не говори глупостей, — хмыкнул он.

— Ну да, что это я… Ладно, провожайте. Может, всё-таки познакомимся?

— Хм… Ну, можешь называть меня Виктором Анатольевичем.

— Максим… Ну да вы и так знаете. А вы что, меня от дома моей девушки пасли? Я, честно говоря, слежки не заметил.

— Максим, не задавай глупых вопросов. И что это за выражение — пасли? Где ты нахватался таких слов?

— Вы прямо как моя мама, — хмыкнул я. — Правда, в последнее время она обходится без нравоучений… Ладно, спасибо ещё раз, если бы не вы — придушил бы он меня, как пить дать. Кстати, что грозит Вольдемару?

— Для начала пройдёт психиатрическую экспертизу. По идее, его нужно отправлять на принудительное лечение. Он же дурачок, наблюдается в психдиспансере, так что от уголовного преследования освобождается априори.

Виктор Анатольевич проводил меня до самого подъезда, когда прощались через рукопожатие, я поймал любопытные взгляды пенсионерок из соседнего подъезда, выгуливающих во дворе своих внуков. Сейчас на парочку что-нибудь насочиняют. Хорошо ещё, в это время нет такого падения нравов, как это случилось в прежней истории после развала СССР, а то бы ещё небось и однополую любовь приплели.

Дома я ничего про нападение говорить не стал, ни к чему родителям, а особенно маме лишние волнения. Может быть, они и вообще не узнают об этом происшествии, разве что, когда уже придёт повестка в суд. По логике вещей душевнобольного всё равно ведь должны судить, но перед этим он обязан пройти психиатрическую экспертизу. Посмотрим, нечего раньше времени коней запрягать.

— Максим! — встретила меня мама настороженным взглядом, когда я разделся в прихожей. — Что это у тебя за пятна на шее?

Хотел было глупо пошутить про засосы, но всё же решил сказать правду. Рано или поздно мама, наверное, всё равно узнает про этот инцидент. Постарался только не слишком сгущать краски. Мол, успел только за шею схватить, но тут прохожие помогли, скрутили дурачка и милицию вызвали. Пришлось даже заявление писать на Вольдемара.

— Господи, да что ж это делается?! Средь бела дня мальчика чуть не задушили!

— Ну, не средь бела дня, а средь тёмного вечера, скорее, — отшутился я. — И какой я мальчик? Ростом уже с отца, а плечами так и пошире.

— А с голосом что у тебя, ты из-за этого сипишь?

— Наверное… Да не переживай ты так, ма, всё пройдёт.

В общем, она ещё долго не могла успокоиться, в итоге даже Тане позвонила, нужно ей было перед кем-то высказаться. О Таня, моя первая женщина, обладательница потрясающей груди… Хм, что-то я совсем не о том думаю. Хотя… Как поглядеть, в моём возрасте уже как раз о том.

Пока она изливала душу подруге — совратительнице малолетних, я смывал под душем ужасы минувшего вечера. Вытираясь, поразглядывал в зеркале синяки на шее. Ещё один кровоподтёк наливался на спине, напоминая об ударе металлическим черенком скребка. Завтра придётся под джинсовую куртку в училище надевать свитер с высоким воротником.

— Мам, а что у нас на ужин? — спросил, появляясь из ванной.