— Молодой человек, как ваша фамилия?

Похоже, это метрдотель. Несмотря на название ресторана, одет не в узорчатый халат, а в чёрный костюм с белой сорочкой и чёрной бабочкой. Ботинки смазаны так, что в них можно смотреться, как в зеркало. Узнав мою фамилию, проводит к одному из пока ещё свободных мест, я сажусь по левую руку от Ильи Резника и по правую от Вячеслава Добрынина. Слава долго трясёт мне руку, интересуясь травмированной левой и по ходу расспрашивая о моих последних успехах в боксе, литературе и, конечно же, музыке.

Наконец доходит очередь до сидящего слева Резника.

— А вы, значит, тот самый Максим Варченко, что пишет Алле песни? — спрашивает тот, улыбаясь краешком губ.

Глаза добрые-добрые, но в их глубине прячется что-то вроде ревности. Понятно, что Резник не композитор, в этом плане он со мной соревноваться не собирается, но я ведь отдаю клиентам песни ещё и с текстом. А вот здесь у нас равная ситуация, можем пободаться. И если бы тексты, пусть написанная и не мной (а порой всё же переписанные, где я не помнил оригинальный текст) были бы плохи, то в его голосе не сквозила бы тщательно скрываемая зависть.

— Да, тот самый, — отвечаю я с лучезарной улыбкой. — Приятно наконец-то познакомиться с известным поэтом-песенником Ильёй…

— Рахмиэлевич, но я предпочитаю без отчества, не каждому дано его выговорить, — смеётся тот. — Хочу задать один вопрос… Вы не хотели бы попробовать написать музыку на какой-нибудь из моих тесов?

— Хм, до этого как-то сам писал и тексты, и музыку, но почему бы и нет? Есть что-нибудь предложить?

— Да вот, только что написал, на днях, правда, распечатать не успел

Резник достал из внутреннего кармана пиджака небольшой блокнот, раскрыл его ближе к концу и дал мне в руки.

— Вот оно, стихотворение, называется «Лестница».

Ё-моё, так я прекрасно помню незамысловатый и лёгкий мотив этой песенки в исполнении Пугачёвой. Когда впервые услышал в начале 80-х — долго ходил, напевал про себя. Причём ни автора музыки, ни автора текста я так и не узнал, неинтересно мне это было. Есть песня — есть исполнитель, что ещё нужно? Оказывается, слова к ней написал сидящий рядом Резник.

— Думал, кому его можно предложить из композиторов, а тут с вами познакомился. Если не получится — ничего страшного, может, обращусь к кому-то более маститому.

— А что, можно попробовать. Мне кажется, этот текст хорошо ляжет на какую-нибудь лёгкую, запоминающуюся мелодию. Может быть, даже Алле Борисовне и предложим.

— Тогда держите.

Резник вырывает из блокнота листок с текстом и протягивает мне.

— Так стихотворение у вас, я так понял, в единственном экземпляре?

— Ничего страшного, я все свои стихи храню вот здесь, — он постучал себя согнутым пальцем по высокому лбу.

— Я смотрю, вы уже познакомились!

Услышав знакомый голос, оборачиваюсь и вижу Аллу. На ней балахонистое платье, под которым надёжно скрыты уже начинающие округляться телеса Примадонны. Причём, если память не изменяет, в этом платье она мелькала в некоторых сценах фильма «Женщина, которая поёт».