Айболит зашел в спальню. Под ногами проскочила Брошка и уселась на ковре перед ним, высунув язык. На огромной  кровати перед тихо бурчащим что-то телевизором спали в обнимку Маша, Ёлка, Тата, собака Жужа и все три кошки. Рядом с кроватью в кресле дремала мама Айболита, держа в руках журнал "Театр".

Айболит остановился на пороге, любуясь своими девчонками. Такими родными и любимыми. Такими разными, но очень сильно  любящими друг друга. Мама Айболита, Мирослава Казимировна Елагина, вопреки опасениям сына, очень хорошо приняла Машу.

– Бедная девочка! – заплакала она, выслушав сильно сокращённую и тщательно отредактированную Айболитом версию Машиного спасения. – Она, как мы, пострадала от этого дикого зверья!

Правда,  она тут же взяла себя в руки и быстро проанализировала поведение сына:

– Мне нравится Маша, но боюсь, что ты, сын, ее не любишь. Просто спасаешь так же, как всех своих рожениц. Потому что это незакрытый гештальт. Ты не смог спасти свою первую жену, поэтому спасаешь других. Но нельзя прожить семейную жизнь на благородстве. Ты не можешь спасти всех!

– Я хочу спасти ее,  потому что  люблю Машу. Пожалуйста, мама, помоги мне хотя бы раз в жизни. И хотя бы раз в жизни не спорь!

Ёлка  сначала держала дистанцию, но потом прилипла к Маше намертво и с тех пор не отлипала.

– Это мой хвостик, – смеялась Маша, целуя девочку.

Та везде ходила за ней и даже уроки делала, сидя на кухне, пока Маша, обложившись кулинарными книгами,  пыталась научиться готовить.

Ёлка первая пробовала все блюда и давала ценные указания: досолить, дотушить, подсластить или выбросить в мусорное ведро. Первые полгода мусорное ведро питалось лучше, чем вся семья. И после очередного неудачного кулинарного эксперимента мама Айболита тяжело  вздыхала и занимала место у плиты. Но через полгода дело пошло на лад. И Маша даже испекла первый пирог, который не подгорел сверху и не прилип намертво к противню.

Айболит улыбнулся. Единственный, кроме него самого, мужик в доме пока спал в животе у Маши и до его  рождения оставались считанные недели. Айболит даже подпрыгнул от радости, когда увидел на УЗИ, что будет сын. И тут же натолкнулся на осуждающий взгляд женских глаз: Маши, Ёлки, мамы и даже Таточки, которая, несмотря на возраст, уже вполне овладела женским искусством убивать взглядом.

– Ну я просто рад, что будет с кем на охоту ходить. Я ж мужик. Мне нужно мамонтов валить, семью мясом обеспечивать, – попытался оправдаться Айболит. – Охота на мамонта – это не женское дело.

– А чудо-женщина сама охотилась и вообще воевала лучше, чем мужчина, – авторитетно заявила Ёлка.

– И при этом на каблуках, в бронелифчике и при полном макияже, – поддержала ее Маша.

– Так в том и дело, – объяснил Айболит. – До нее враги и дичь добегали и изумленно замирали, видя эту полную боевую выкладку, что  давало ей фору. Пока они ее рассматривали, она их мечом в капусту, – он постучал ребром ладони по руке, показывая, как именно рубят капусту.

– Господи, взрослые люди, а такую ерунду несут! – вздохнула мама Айболита. – Теперь я понимаю, почему в гостиной паркет приподнялся. Это не строительный подрядчик мерзавец. Это ты, Иван, пытался пахать плугом на  паркете.

Айболит пошел на кухню и открыл кастрюлю. От аромата густых мясных щей слюна пошла, как у собаки Павлова. Айболит тоскливо посмотрел на тарелки  в шкафчике, взял ложку и принялся хлебать еще горячие щи из кастрюли.

– Боже мой, Ваня! Ну как пещерный человек, честное слово! Сядь, я налью, – Маша вышла на кухню, торопливо запахивая на ходу небесно-голубой шелковый пеньюар, чмокнула мужа в щеку и взяла тарелку и половник.

– Ты ведь тоже устала, милая. Целый день с детьми.

– Отчего это мне уставать? – возразила она, ставя перед ним тарелку и корзинку с хлебом. – Я же дома. И даже когда на работе, тоже дома. Мне всё только в радость, Ванечка.