Глава 11

Целых два дня пришлось провести в храме под присмотром аббаса и Исхана. Все это время я просто лежала и принимала те зелья, которые приносил мне жрец. Лекарство было неприятно горьким, но помогало.

Силы возвращались, но медленно, а на исходе третьего дня исчез порез на ладони.

И в тоже утро на рассвете у дверей храма появились люди из Дворца и, по словам аббаса, их прислал Вазир, чтобы узнать о состоянии здоровья своей невестки.

— Вы можете забирать ее! — позволил жрец, но в храм никого не впустил. аббасу пришлось взять меня на руки и вынести во двор перед храмом. Я увидела паланкин и рабов, павших ниц, едва завидев свою принцессу. Среди рабынь оказались и мои бабочки. Они бросились ко мне на встречу, заламывая руки и плача от радости, при этом не переставая твердить мне, как они счастливы, что видят свою повелительницу живой и невредимой.

Аббас положил меня в паланкин и всю дорогу до Дворца шел рядом, держась за край носилок. Время от времени, я приподнимала завесу и бросала взгляд на своего учителя и брата Шаккара. Мысленно я уже несколько раз поблагодарила его за свое спасение, понимая, что если бы не он, вряд ли я сидела бы в паланкине, скорее рабыни оплакивали бы мое тело и готовили его к сожжению.

От одной только мысли меня передернуло, и я поняла, как прав был аббас, когда говорил, что пока мы живы, то в состоянии изменить свою жизнь. а у меня было ради чего жить…или, точнее, ради кого. а еще я надеялась, что пока я находилась в Храме, люди Вазира нашли Наиму. Еще никогда я не испытывала подобных мыслей, что сейчас волновали мое сознание.

Впервые мне захотелось убить.

«Эта дрянь за все ответит!» — решила я для себя, понимая, что только старуха могла подлить яд и все ее зелья, призванные якобы, поддержать мое здоровье, были просто маневром, чтобы усыпить мою бдительность и, надо заметить, она в этом преуспела. Я ведь верила ей, не полностью, но верила и защищала от нападок принца.

Какой глупой я была. Но эта наука слоила мне дорого. До сих пор думая о ребенке, которого потеряла, таком долгожданном наследнике для Шаккара, я чувствовала, как мое сердце обливается кровью. И как не гнала злые мысли, не могла успокоиться и все время возвращалась к страшному мигу, когда узнала о своей потере.

Но вот впереди показался Дворец. Такой же величественный и равнодушный у чужим судьбам. В саду меня встречали слуги и сам Вазир. Когда рабы остановились, я выбралась из паланкина, подав руку аббасу и подняла взгляд, встретившись глазами с отцом мужа. Вазир молчал, будто не знал, что говорить, а затем, широко улыбнувшись, шагнул ко мне на встречу, расставив руки, словно ожидал, что я брошусь в его объятия. Я не подвела, поддержав игру повелителя, только не побежала, а пошла медленно. Тело ломило и слабость по — прежнему ощущалась во всех суставах.

Отец Шаккара приобнял меня, прижал к груди и произнес так, чтобы слышали все придворные, что сейчас находились за его спиной.

— Я так рад, что снова вижу тебя живой и здоровой! — а затем добавил чуть тише, пригнувшись к самому уху. — Прости, что не помог!

Я кивнула и отстранилась, глядя в глаза Вазира. В какой-то мере я понимала его. Жрец был страшным человеком и пугал меня саму, но только благодаря его дару или его Вере, я осталась жива. Прогоняя мысли о не рождённом ребенке, почувствовала горечь и осознание своей утраты, а глаза предательски защипало.

— Принцессе нужен покой! — неожиданно оказался за спиной аббас и я оглянулась через плечо на своего друга.

«Друг ли?» — мелькнула мысль, но и ее я затолкала в глубину сознания. Еще не время для подобных мыслей.

— Исхан просил сказать, что повелительнице Майрам необходимо ещё несколько дней покоя, — добавил махариб и Вазир кивнул.

— Конечно! — а затем взмахнул руками и меня сразу же обступили слуги, среди которых оказались едва ли не все мои «бабочки». Я едва успела бросить на аббаса настороженный взгляд и увидеть его ответный, уверенный кивок, как меня подхватили под руки и повели прочь из сада, прямиком во дворец, в мои покои, осиротевшие без хозяйки. Когда оказались на месте, рабыни уложили меня на ложе и поинтересовались, не надо ли что их госпоже, а затем удалились выполнять поручение.

У дверей осталась стража: два огромных воина с мечами на поясах.

«Поздно охранять меня! — подумала я. — Я все уже потеряла!» — но тут же поправила себя.