— Говори! — произнесла она.

Девушка явно желала выслужиться. Они все, отчего-то в последнее время, стали относиться иначе к своей госпоже и если раньше их уважении было приказным, то теперь оно приняло иной оттенок — оттенок уважения, а может быть, и толики страха после одного происшествия, всколыхнувшего размеренную жизнь гарема.

В тот день Тахира в окружении своих рабынь, шла к Ширин. Она намеревалась узнать от повелительницы хоть что-то о решении ее мужа и господина, повелителя Босхана.

В широком коридоре навстречу принцессе выплыла Дилия. Она давно окружила себе служанками и свита наложницы едва ли не была в разы больше, чем свита принцессы.

Тахира отвела взгляд, вскинув голову и хотела было пройти мимо, как в спину ей ударили злые слова.

— Скоро придет конец господству твоего рода на нашей земле и мне интересно, станешь ли ты тогда так же важна принцу, как теперь. Говорят, что наш повелитель отказался помогать твоему народу и правильно. Не место таким варварам на это земле! — Дилия не спрашивала, а утверждала. В ее голосе явственно звучала насмешка и превосходство.

Тахира замерла на месте. Взгляд ее оставался спокойным, но внутри все словно пришло в движение. Сердце охватило пламя гнева и принцессе стоило огромных трудов не наброситься на жалкую дерзкую наложницу и не размазать ее по стене, украшенной замысловатыми узорами. Но нет, взгляд Тахиры, обращенный на Дилию, был словно лед…надтреснутый лед, через сеть трещин которого проглядывало пламя гнева. Только глупая наложница не заметила этого. Она широко улыбнулась, по привычке выпятив живот, в котором едва угадывались очертания зарождающейся жизни.

— Тебя разве не предупреждали, что за своим языком стоит следить, иначе можно лишиться головы? — произнесла принцесса и шагнула по направлению наложницы.

Внутри Дилии шевельнулось что-то похожее на страх, но она продолжила стоять и смотреть в лицо приближающейся опасности, наивно полагая, что беременность спасет ее от гнева Тахиры.

— Ты не посмеешь тронуть мать наследника! — заявила Дилия, а принцесса варваров сделала еще один шаг, надвигаясь. За спиной наложницы задрожали рабыни, попятились, пряча глаза, но Тахира даже не обратила на них внимания, она всецело была поглощена дерзкой девкой, осмелившейся затронуть ее родных.

— С чего ты решила, что я не осмелюсь? — вскинув брови, принцесса сделала еще один шаг и оказалась на расстоянии вытянутой руки от девушки, внезапно осознавшей свое положение. Оглядевшись по сторонам, Дилия поняла, что осталась одна. Ее свита благополучно переместилась в конец коридора, бросив свою госпожу.

— Еще раз скажешь хоть слово о моей семье или о моих людях, я сделаю так, что ты пожалеешь об этом! — произнесла принцесса.

— Что? Ты угрожаешь мне, матери наследника? — вскинула брови Дилия, хотя лицо ее стало белее снега.

— Поверь мне, можно сделать так, что ты умрешь, а твое тело продолжит жить, и твой ребенок увидит этот свет, но уже без своей матери, — Тахира протянула было руку в направлении шеи девушки, а затем уронила ее и улыбнулась так, что колени наложницы задрожали.

— Еще и неизвестно кто там, в твоем чреве, а мне так кажется, что это всего-навсего дочь! — добавила она и посмотрела прямо в глаза испуганной Дилии.

— Не попадайся больше на моем пути. Или узнаешь твердость моего слова! — сказала и повернулась спиной к сопернице, а затем подошла к своим рабыням и сделала им знак следовать за ней.

Дилия выдохнула и осела на пол. Ее служанки едва успели подхватить девушку, которую колотило от злости и страха. Наложница вырвалась из державших ее рук, замахнулась и ударила первую попавшую под руку девушку.

— Пошли вон. Трусихи! — тело ее била дрожь. Внутри, словно обжигающий жгут, свернулся ужас. Липкий и непреодолимый, потому что сегодня она увидела во взоре варварской принцессы приговор.

«Она не посмеет!» — подумала Дилия, но страх внутри нее горячо зашептал: «Посмеет!».

Тахира взмахнула рукой, прогоняя воспоминания рабыни, стоявшей перед ней с опущенной головой. Она понимала, о чем сейчас думает девушка. С тех пор, после стычки с наложницей акрама, они стали иначе относиться к своей госпоже. Появилось уважение, настоящее, не просто навеянное понятием о том, что она — хозяйка и ей только из-за этого стоит подчиняться.