Глава 24. Вино Сыромятиной

Оля Сыромятина приехала и привезла вино своего изготовления. Одиночество Тамары Борисовны в комнате закончилось. Можно, конечно, и пожалеть об этом. Но кто из присутствующих недалеко мужчин мог воспользоваться таким обстоятельством? Конечно, только Валера. Хотел ли он этого? Он не проявлял инициативу, но, конечно, сразу проявил бы её, если бы получил хоть какой-то сигнал, что инициатива не будет воспринята в штыки. Почему Тамара Борисовна не выслала такого сигнала? На самом деле, Валера ей очень нравился, несколько раз она была действительно близка к тому, чтобы выслать сигнал. Она колебалась, хотела Валеру, но не хотела очередного романа. Там ещё вдалеке маячил Виктор-хирург, с ним история не закончена, от этого – тоска. Но если бы Валера проявил минимум настойчивости, она бы не устояла.

В летнем воздухе было что-то такое, что окончательно лишало её спокойствия. Она была в точке бифуркации, когда система находится в состоянии кризиса и воздействие на неё флуктуаций приводит к изменению поведения. Кризис – потеря устойчивости – флуктуация – изменение поведения. Какой-то физик это рассказывал; непонятные слова, по его представлению, должны были пробудить у Тамары Борисовны эротический интерес. Сам физик как-то не запомнился, а слова запомнились. Флуктуацию Тамара Борисовна понимала, как новый воздействующий на систему фактор. К таким факторам можно было отнести особенный какой-то запах земли и травы, отсутствие в комнате Сыромятиной, присутствие Валеры, хоть и не в комнате, но вообще. Так, может, она напрасно поехала в этот совхоз? Но дома была ещё какая-то отвратительная подавленность. А на море Тамара Борисовна всё равно бы не поехала. Скорее уж в Новосибирск к родителям. Как всё грустно устроено, самое плохое для тебя то, чего тебе больше всего хочется. И даже если ты это отлично понимаешь, мучиться от этого не перестаёшь.

Но вот вторая кровать в комнате занята. Здравствуй, Оля Сыромятина, здравствуй, домашнее вино. И, наверное, окончательно прощай, Валера.

И вот тут-то Валера появился неожиданно, как флуктуация. Тамара Борисовна вышла на крыльцо покурить, Оля осталась в комнате. Она не курит. Тут-то Валера и появился. Он был в белых джинсах. «Не буду смеяться над белыми джинсами в совхозе Усьман, мне не до смеха», – так Тамара Борисовна, наверное, подумала. Но на реку пойти согласилась. Наверное, это началось изменение поведения.

Коварный Валера завёл в камыши. Тут островок мягкой травы, ниоткуда тебя не видно, а у Валеры бутылка вина. Фетяска, вполне нормальное вино. Полусладкое. У Оли Сыромятиной вино полностью сладкое, по вкусу немного похоже на повидло. Но от него голова кружится так, что начинаешь понимать – одинокая женщина делала. Стаканы? Не смешите. Ну, вот он, Валера. На расстоянии вытянутой руки. Только указательный палец положить ему на губы, чтобы он не смел возражать. Да и вряд ли он будет возражать. Не зря же он принёс с собой одеяло и заботливо расстелил на траве? Не только же о своих белых джинсах он при этом думал? Но сначала нужно ещё выпить. Чтобы внутренний голос не орал так громко.

Тут что-то вроде островка. «Камыши – это, в сущности, тростник. Мыслящий тростник? А кто тут вообще мыслящий? Я – точно нет. Если бы я была мыслящая, я бы держалась от Валеры подальше».

– Иногда надо напиться, – философски заметил Валера. – Чтобы не думать.

– Дорогой мой мальчик, чтобы не думать, совершенно не обязательно напиваться. Очень многие люди даже не пытаются думать без всякого алкоголя. Экономят на этом кучу денег.

«Это у нас светская беседа. Она непринуждённо перейдёт в поцелуи и так далее. Может, мне просто раздеться, пока я не передумала? Какой ужас! Что он обо мне подумает?»

– Одной бутылкой полусладкого мы не напьёмся.

– Не беспокойся, я уже выпила полбутылки какого-то страшно крепкого вина. Его привезла Оля Сыромятина. Она сделала это вино собственными руками. Это специальное женское вино. Оно называется – «Забудь о последствиях».

– Какие тут большие звёзды, – откликается Валера, видимо желая увести разговор от темы последствий. «А завтра скажет, что хочет жениться. За что мне?.. Но он прав. В том, что касается звёзд, Валера абсолютно прав. Свет фонаря перед общежитием сюда не доходит, небо очень чёрное, на нём гигантские звёздные скопления свисают, как тёмные виноградные гроздья, блестящие росой. И тишина какая-то неестественная. Нет, всё-таки не может это быть остров. Мы же не переходили реку вброд и не плыли на лодке? А мы здесь. Значит, обязательно есть путь по суше. А завтра я ему скажу… Стоп! Никаких “завтра”! Можно просто откинуться на спину. Тогда всё это мерцание будет прямо надо мной, а Валера догадается, что слова уже не нужны, наклонится и будет целовать меня в губы. А завтра… Господи, да что же это такое!»

Валера достал сигарету, закурил. «Идиот он, что ли? Ладно, тогда и я закурю, может, оно к лучшему».

Нет, это не остров, это полуостров. Узкая полоска, по которой идёт тропинка, связывает его с большой землёй. Но Сыромятина слишком много выпила вина своего изготовления и не заметила тропинку, а пошла прямо на свет Валериной сигареты, который было видно с берега. Запутавшись в камышах и попав ногами в воду, она довольно громко выругалась матом, чего от неё никто не ожидал. Значит, идём к ней на выручку. «Такое впечатление, что кто-то невидимый хранит меня от меня самой. Спасибо ему, конечно, хоть и немного жаль».

Да, но то, что Сыромятину вырвало от собственного вина, это уже просто несправедливо. Валера тактично ушёл вперёд. И правильно, раз она может идти сама. В комнате оказалось, что раздевать её не надо, она сама отлично легла на кровать и тут же уснула.