На вопрос ответил сам Александр III:
— Андрей Александрович, в основном наши планы связаны с южными морями. Поэтому считайте, что ходить наш торговый флот будет в основном из Одессы в направлении Нового Орлеана и Гаваны в Северной Америке, Сан-Пауло и устья Ла-Платы в Южной Америке и Кейптауна в Африке. Кроме того, через Суэцкий канал мы планируем установить регулярное сообщение с Индией, Китаем и нашими владениями на Дальнем Востоке.
Из Владивостока рейсы могут быть на Гавайи и дальше, в сторону Америки на Сан-Франциско. Торговых судов нашему Доброфлоту понадобится не просто много, а очень много. Это десятки судов разных типов, не считая тех, что предназначены для промысла морского зверя и рыбной ловли. Но о них потом будет особый разговор.
Мы тут с Виктором Сергеевичем посоветовались и решили, что поскольку прототипом нашего быстроходного лайнера является военный крейсер, то с самого начала каждый четвертый или пятый корабль такого типа будет нести артиллерийское и минное вооружение для поддержания порядка и безопасных условий плавания на коммуникациях.
Привыкайте, господин адмирал — Россия выходит в Мировой океан всерьез и навсегда. И без этого нам никак не обойтись. Не сумеем сами подобрать британское наследство — найдутся желающие и тут же его прикарманят. Взять, например, ту же Германию. Кайзеру Вильгельму уже захотелось колоний, а это уже сигнал всем нам.
— Ваше величество, — спросил адмирал Попов, — могу ли я рассчитывать на Николаевскую верфь?
— Для выполнения этой работы вы можете использовать любые казенные заводы империи, если только они не заняты другими, не менее важными заказами, — ответил император и, неожиданно задумавшись, повернулся к адмиралу Ларионову: — Как же быть, Виктор Сергеевич, ведь кроме флота у нас есть и железные дороги, да еще и перевооружение армии. Как бы не получилось так, что мы просто надорвемся, не выполнив ни одной из поставленных задач.
Адмирал Ларионов ответил:
— Для устранения неразберихи Российской империи лучше всего обзавестись Госпланом, а также единым экономико-хозяйственным планом, где на определенное время — скажем, на пять лет — расписать все стоящие перед страной задачи. Ну, и заодно предусмотреть ведомство, которое будет расследовать случаи казнокрадства и разгильдяйства на казенных предприятиях. Без этого никак.
— Пятилетние планы, — задумался император, — помнится, я читал, что эта идея вышла у вас не очень удачной.
— А я и не предлагаю планировать на пять лет вперед производство дамского нижнего белья и модных мужских штанов, — ответил адмирал Ларионов, и император невольно усмехнулся. — Любую идею можно довести до абсурда. Под планирование должны попасть поставки для армии и флота, большая судостроительная и такая же железнодорожная программы. То есть это должны быть проекты общегосударственного значения, потребность которых в чугуне, стали, меди, бронзе исчисляется миллионами пудов, в рабочей силе в десятки тысяч человек, для которых, возможно, придется переоснащать старые и строить новые верфи, заводы и фабрики… А дамское белье пусть идет сверх плана.
— Вот видите, какой масштаб, — император снова повернулся к Попову, — нам придется обзавестись еще и Госпланом. Но если ничего не делать, то будет еще хуже. Вы, Андрей Александрович, пока езжайте в Константинополь, составьте там свой первый проект. И чем скорее, тем лучше. Как будет готово, сразу же прошу ко мне на доклад. Виктор Сергеевич гарантирует вам всяческое содействие.
— Вот, — адмирал Ларионов протянул адмиралу Попову запечатанный конверт, — это мое письмо государственному канцлеру Югороссии Александру Васильевичу Тамбовцеву и моему начальнику штаба и заместителю капитану 1-го ранга Сергею Петровичу Иванцову. Они вам все организуют. Крейсер «Североморск» на рейде Одессы, он сразу же по вашем прибытии на борт отправится в Константинополь.
— Ну, с богом, Андрей Александрович! — подвел итог император, посмотрев на часы. — А сейчас не обессудьте, аудиенция закончена, через пять минут наш поезд отправляется.
Злодейское убийство русского императора заставило югороссов поначалу отложить все назначенные встречи. Я уже стал было опасаться, что зря приехал в Константинополь. Но югоросский канцлер Александр Тамбовцев принял меня неделю назад и сказал, чтобы я не сомневался — Югороссия сейчас больше чем когда-либо заинтересована в свободной Ирландии. Но люди, с которыми мне предстоит встретиться, такие как полковник Бережной, в данный момент отсутствуют. Дело в том, что за убийством русского царя, скорее всего, стоит Соединенное королевство. А это, в свою очередь, позволяет Российской империи занять более недвусмысленную позицию в отношении свободной Ирландии.
Между тем мой старый друг Оливер по секрету сообщил мне, что Югороссия признала Конфедерацию, и что Конфедерация, в свою очередь, готова признать независимую Ирландию сразу же после ее провозглашения. И что, как мы и договаривались, соединения Конфедерации примут участие в борьбе за нашу независимость.
Кроме того, Оливер рассказал мне о своих впечатлениях от тренировок Национальной гвардии Югороссии, на которых он побывал по приглашению местного командования. После чего я тоже выразил страстное желание посмотреть на это своими глазами. В ответ на что майор Семмс познакомил меня с югоросским капитаном Рагуленко, и мы договорились, что такая возможность у меня появится после моей беседы с его командованием.
О, этот Рагуленко, судя по любви к выпивке и способности при этом быть трезвым, вполне мог бы быть настоящим ирландцем. Засиделись мы с ним тогда сильно за полночь, и именно тогда я понял, насколько мы, русские и ирландцы, близки.