— Если модницы узнают, что вы в этой будке отсиживаетесь, — пошутил Дудко, — достанется же вам на орехи...

— И деньги и славу променял на чистый воздух. Легкие теперь как кузнечные мехи, — стрелочник молодцевато выпятил грудь. — Возьмете, Александр Михайлович, к себе на службу?

— По внешнему виду подходите, — сдержанно согласился Дудко и спросил, — все-таки, кто же из вас был на паровозе?

— Почему такое сомнение? — стрелочник снял с плитки чайник. — Вот и чаек готов!

— И кто все-таки был на паровозе? — медленно повторил Дудко.

— Да я, я, черт возьми! — стрелочник дернул руку, из чайника выплеснулся кипяток на пальцы. Резким движением поставил чайник на столик, распахнул ватник, крикнул. — Глядите, осматривайте!

Потом успокоился, укоризненно проговорил:

— Ну что вы в самом деле, пограничники! Давайте лучше чай пить. Бери велосипед, — кивнул он приятелю, — и марш в буфет за пряниками!

Тот, до этого молча и угрюмо сидевший в углу, поднялся, подошел к велосипеду, прислоненному к стенке.

— Пряники придется отложить, — строго сказал Дудко, — пока не узнаю, кто был на паровозе...

Солдат Денисов стоял у двери. Державший велосипед на миг оцепенел. Потом глаза его отчаянно сверкнули, он со всей силы бросил велосипед на солдата, рванулся к окну. Денисов вцепился в его ватник.

Парни оказались крепкими. Один из них даже ремень порвал, которым связали ему руки. Сопротивлялись отчаянно — поняли, что провалились.

В карманах стрелочника были американские деньги — двести двенадцать долларов. Сказал, что нашел под шпалой.

— Почему сопротивлялись? — спросил Дудко.

— Боялся. Хотел доллары себе оставить.

— А золото где?

— Золота нет...

Дудко поднял кинутый в угол велосипед и почувствовал — тяжеловат. Сняли седло, стали проверять раму, а в ней сто сорок две золотые монеты.

Вот что означали загадочные гудки.

С этого началась упорная и острая борьба с валютчиками. От будки стрелочника потянулись извилистые, тайные тропы.