После чего выяснилось, что контрудар провалился и нужно срочно перейти к тактике активной обороны малыми группами, рассекая моторизованные колонны наступающего противника и уничтожая попавшие в мини-котлы части. А тут как раз вражеские диверсанты мост взорвали, а переправляться нужно срочно. Вот и задачка для саперов. Навести переправу, по которой смогут пройти пятидесятитонные машины. Ну а как иначе? Снова бросать «КВ-2», как было в реальности? Вот прямо сейчас, не дождетесь! И без того слишком уж много техники фрицам забесплатно подарили. Поскольку «СУ-152» пока только в бумаге, нужно обеспечить форсирование водной преграды имеющейся технике. А чтобы больше на реальность походило, можно и взорвать вокруг будущего моста с десяток зарядов. Когда тебя с ног до головы окатывает мутной водой или сбрасывает с настила ударной волной, как-то быстрее работается. Батоныч догадывался, что заслужил в среде саперов какое-нибудь весьма неприглядное прозвище вроде «мудака» или «урода», но своих решений не менял. Поскольку, тяжело в учении – легко в бою. Истина старая, но от этого ничуть не потерявшая своей актуальности. Пусть проклинают или ненавидят, сколько влезет. Останутся живы после настоящих боев – поймут, для чего он так их все эти дни дрючил. Всех, не только инженерный батальон. И танкистов, и артиллерию, и пехоту, и остальных. Поймут. Лишь бы выжили. И победили.

Ну и так далее и тому подобное…

К исходу пятого дня Бат решил, что хватит жечь и без того невеликий моторесурс бронетехники, и отдал приказ об окончании учений. Результатами которых он был в целом доволен. Люди более-менее притерлись друг к другу, командиры уже не метались, как в самом начале. Нормально, одним словом. Первые бои теперь точно выдержат, а там, глядишь, и втянутся. Все равно лучше, чем на настоящей войне, сражаться не научишься… Главное, что связь, спасибо стараниям Очкарика, работала почти нормально. По крайней мере, теперь Владимир Петрович был уверен, что значительного преимущества в этом у немцев нет. Правда, все еще подводили качество радиостанций и обученность персонала, но это дело наживное. Всего каких-то два месяца назад о подобном не приходилось и мечтать, ага! Еще пару недель, и эту проблему тоже решим. Понятно, что разработать новые рации не удастся в принципе, но подтянуть персонал – вполне. Борис твердо уверял, что все идет как нужно и к началу-середине августа со связью в бригаде проблем не будет. А уж там…

Увы, Батоныч ошибся.

История не дала ему эту самую пару недель.

Все внезапно изменилось ночью 5 августа, когда уставшая и порядком потрепанная учениями бригада вернулась под Струги Красные. В половине третьего беспокойно ворочавшегося на койке Бата разбудил ординарец, сообщивший, что его срочно вызывает Москва. Владимир Петрович практически и не удивился: зря, что ли, нормально заснуть не мог? Как чувствовал. Правда, на сей раз старая рана не донимала, из чего он сделал глубокомысленный вывод: случилось что-то нехорошее, но не угрожающее ни ему, ни его бойцам «прямо сейчас». Так и оказалось.

– Слушаю, товарищ Сталин? – Батоныч был заранее предупрежден, кто на линии. Впрочем, особых вариантов и не имелось.

– Здравствуйтэ, таварищ Бат! – раздался в трубке знакомый голос. – Прастите за стол поздний звонок (юмор Вождя полковник оценил), но ситуация нэ терпит отлогатэльств. Я знаю, что ви толко сэгодня закончили маневры и ваши люди устали. Но, повторюсь, так слажились абстаятэльства. Вот ваше врэмя и настало, таварищ полковник.

– Товарищ Сталин. – Батоныч помотал головой, прогоняя остатки сна и окончательно приходя в норму. – Не нужно лишних слов, я все понял. Что случилось?

– Прорыв, – лаконично разъяснил ситуацию Иосиф Виссарионович. – Отдэльные части группы армий «Сэвер» все-таки прорвали нашу оборону сэвернее Луги. Идут тяжелые бои. Пока ми сдэрживаем противника, но это нэнадолго. Нужна помощь. Ваша бригада расположена ближе других. Отвэтьте мне – ви готовы?

– Так точно, готов, товарищ Сталин, – четко ответил Бат. – Сколько у меня времени? Нужно обслужить и дозаправить технику, дать бойцам хотя бы сутки отдыха.

– У вас есть двое суток. Утром к вам прибудет прэдставитель Ставки, пэредаст все необхадимые приказы и карты. Послезавтра ви должны начать движение. Вам хватит врэмени, товарищ полковник?

– Хватит, товарищ Сталин. Не волнуйтесь, успеем.

– Харашо. Ми еще с вами обязатэльно пагаварим. А пока – пастарайтэсь хоть нэмного отдохнуть. Удачи вам!

– Спасибо. – Батоныч аккуратно положил пищащую короткими гудками отбоя трубку на рычаги. Ну, что ж, вот и пришел срок показать, на что он способен. Доказать, что он в прошлое не просто на прогулку приехал. Или как там он Витальке говорил, после того как про ядерную войну пятьдесят пятого года узнал? Сафари?

В следующую минуту Владимир Петрович привычно отбросил несвоевременные мысли и воспоминания, переключаясь в «боевой режим». Итак, что он имеет? Двое суток, начиная с сего момента. Нормально, целых сорок восемь часов, успеем. Бойцы и командиры младшего и среднего звена пусть пока отдыхают, а вот старших нужно поднимать немедленно. Ну и его штаб, разумеется. В ближайшее время им спать уж точно не придется, разве что урывками. Так, что еще? Первоочередное, так сказать? Боеприпасы, ГСМ? С этим пока проблем нет, они ж все-таки не из боя на переформирование вышли, а с маневров вернулись. На первые дни и того и другого хватит, но тылами нужно озаботиться уже завтра… ну, в смысле сегодня. Так, поехали дальше. Что там еще?..