– Разрешаю, – рассеянно кивнул Владимир Петрович, продолжая прокручивать в уме подробности недавнего разговора. Вот же упрямцы какие попались! Ретроградство – опасная вещь, а когда дело касается разработки и внедрения новых образцов военной техники – вдвойне. Особенно когда на дворе война. Самое печальное, даже сейчас, в середине июля, многие из тех, кто допущен к тем или иным секретам, все еще искренне не понимают, насколько опасная сложилась ситуация! Вот и полагают, что допотопными жестяными броневичками и новыми легкими танками можно остановить Вермахт. Причем вполне искренне, к сожалению, полагают. На фронт их, что ли, на недельку-другую свозить? Где показать нашу битую и горелую технику? Например, те самые броневики, что, по их мнению, так в армии востребованы. А заодно и немецкие танки продемонстрировать, чтобы видели, с кем мы воюем. Кстати, не столь и бредовая идея, если подумать. Вполне может выйти толк. Или достаточно полигона в Кубинке, чтобы зря не рисковать? А подбитую технику можно и на фотографиях показать.
– Товарищ полковник, давно узнать хотел. Только если это не мое дело или у меня допуска к такой информации нет, вы так сразу и скажите. Я больше ни гу-гу.
– Да спрашивай уже, Степа, чего тянешь кота за хвост с прочими причиндалами?
– Я чертежи этого нового нашего бронетранспортера поглядел, это ничего? Можно?
Бат хмыкнул:
– Тьфу ты, я уж думал, что-то серьезное. Можно. И даже нужно, одно дело делаем. Сам я везде никак поспеть не смогу, так что, если возникнет такая необходимость, вы с Барановым меня в поездках и подмените. А чертежи? Мог бы и заранее попросить, коль интересуешься, я б с удовольствием показал. Вы с Матвеичем люди проверенные, никакого повода вам не доверять я не имею. Да и подписку давали.
– Три! – на всякий случай уточнил танкист.
– Чего три? – не понял полковник.
– Ну, подписки в смысле. Одну, когда вы с товарищем комиссаром секретный танк везли… и того, под бомбежку попали. Затем на полигоне, когда новый танк разгружали. Ну и перед самой этой поездкой тоже.
– Перестраховщики, блин, – беззлобно фыркнул Батоныч. – Можно подумать, бумажка с подписью может что-то изменить, если человек предать решил. Что, разве не так?
Гаврилов неопределенно пожал плечами, не зная, что ответить.
– Ладно, так что там с бэтээром не так? О чем конкретно спросить-то хотел?
– Так это… колеса у него такие здоровенные, и движок мощный, аж сто десять лошадок. Неужели такое шасси уже где-нибудь выпускают?
– Ах, вон ты о чем… – Батоныч на миг задумался, припомнив разговор со Сталиным. Как там Вождь говорил? «В особом случае можите им рассказать правду. Аккуратно, разумэется, бэз нэнужных падробностей». Ну, до особого случая пока, как до Луны раком. Сейчас ребята определенно ни о чем ТАКОМ не догадываются, так что можно смело импровизировать, не подставляя товарищей под очередную – четвертую, блин! – подписку о неразглашении. Разумеется, рассказывать о том, откуда на самом деле взялись эти чертежи, не стоит.
– Нет, Степа, тут наши не шибко дальновидные конструкторы абсолютно правы: пока ничего подобного не выпускается, все исключительно в чертежах. Так сказать, задел на будущее. Планировалось начать выпуск подобных бронемашин только через, гм, несколько лет. Но началась война. И сейчас ситуация такова, что транспорт для нашей пехоты понадобился срочно и в больших количествах. Ты ж фронтовик, воевал, все своими глазами видел. Значит, прекрасно понимаешь, о чем я. У фрицев бронетранспортеры имеются, пусть и не столь много, а мы чем хуже? Вот и приняли решение не дожидаться создания новой ходовой повышенной проходимости, а максимально упростить конструкцию, подогнав бронекорпус к освобождающимся от устаревших «БА» шасси. А вот использовать полугусеничную схему, как немцы или американцы, мы не стали. Хоть база и имеется, тот же «ГАЗ-60», к примеру. С одной стороны, вроде бы это и повышает проходимость, а с другой – сложные они, да и обслуживать труднее, особенно в условиях нашего бездорожья. Подтаявшим снегом и грязью ходовая забьется, к утру все это намертво замерзнет – и приехали, с места не стронешь. Фрицы с этим скоро еще столкнутся, точно говорю. Понятно объяснил?
– Так точно! – просиял Степан, вызвал на лице полковника хитрую улыбку.
– Во-первых, хватит «такточнать», товарищ лейтенант, надоело уже. Отвечай просто «да» или «нет», тем более уставом, насколько помню, это не запрещается. А во-вторых, скажи-ка, друг Степа, сам-то как думал? Я про чертежи секретные и вообще? Ни за что не поверю, что вы с Матвеичем ни разу меж собой не обсуждали. Верно говорю, старшина?
– А тож… – смущенно прогудел тот себе под нос. – Было дело, тарщ полковник, скрывать не стану.
Гаврилов метнул в сторону товарища быстрый взгляд, но промолчал, лишь щеки предательски заалели.
– И к чему пришли, товарищи танкисты? – внезапно развеселился Бат, решив заодно осторожненько прощупать обоих. – Бэтээр-то ладно, не столь и сложная конструкция, но вы ж ведь и сверхсекретный танк видели, и даже воевали на нем. Какие мысли?