Кабинет главы корпорации Сони оказывается огромным, просторным и каким-то …безликим. Он ничего не говорит о своем владельце. Если только подтверждает его репутацию, как очень сдержанного и даже аскетичного человека.

Уважительно здороваюсь с Акио Моритой, представляю ему своего спутника.

– А ведь я вас помню… – внимательно всматривается Морита в лицо Николая Николаевича – вы когда-то давно работали здесь в посольстве, еще с господином Трояновским.

– Мне очень приятно, что вы меня запомнили, господин Морита! – улыбается Соловьев – слухи о вашей феноменальной памяти не преувеличены.

– Просто это был отличный период в отношениях между нашими странами. И если бы господин Трояновский оставался на своем посту, когда произошел тот неприятный инцидент с МиГом, события могли бы пойти по другому сценарию. Разрыв и охлаждение в наших отношениях не стали бы такими сильными и долгими.

– Зато теперь у нас с вами есть возможность все исправить.

Пока разговор не зашел у нас о серьезных вещах, я спешу вручить Морите наш презент:

– Господин Морита, вчера на японском телевидении мне сделали подарок, о котором я мечтал все детство. Теперь Япония в моем сердце навсегда связана с Хатико. Мне хотелось, чтобы и в вашем сердце навсегда осталась память о нашей встрече. Не знаю, как дальше распорядится судьба, удастся ли нам еще увидеться. Очень на это надеюсь. Но пусть мой подарок согреет ваше сердце напоминает обо мне.

Из переноски извлекается пушистое чудо и с глубоким поклоном передается в руки нового хозяина. Морита принимает подарок, но по его лицу сразу невозможно сказать, доволен ли он. Мы с Соловьевым замираем в напряжении, все-таки идея с таким подарком была очень рискованной – можно ведь и нарваться на вежливое равнодушие. Но нет… Несколько секунд эти двое смотрят друг на друга, а потом котенок издает громкий писк, который ломает ситуацию. На лице Мориты проступает искренняя улыбка

– Какой красавец…! Это ведь настоящая русская порода?

– Сибирская – спешу уточнить я – равных ей в мире нет. Настоящая аборигенная порода из Сибири.

– Виктор… вы согрели мое сердце своим подарком, вам это удалось.

Я удостаиваюсь уважительного поклона и наконец-то выдыхаю. Краем глаза вижу, что и Николай Николаевич расслабился. Похоже, до конца в мою идею в МИДе не верили. Но все же решили рискнуть.

– Как его зовут?

– Он слишком маленький, у него еще нет имени.

– Тогда я сам назову его. Но у нас в Японии выбор имени – очень ответственное дело. Не стоит делать этот выбор в спешке. Надо посоветоваться с астрологом.

Да хоть с гадалкой-цыганкой!

Мы согласно склоняем головы, а новый подданный Страны Восходящего Солнца тем временем переходит в руки Сэдэо Тагути. Маленького пушистика уносят, Морита с улыбкой провожает его взглядом. Надеюсь, сибиряка здесь ждет счастливое будущее. Потом нам предлагают садиться, и начинаются переговоры.

Это я-то считал себя хитро продуманным?! Забудьте! Нет, меня, конечно, хвалили за эффективную рекламную компанию и благодарили за отлично проделанную работу. Но как-то так получилось, что потом инициатива в разговоре очень быстро перешла к Николаю Николаевичу. Дипломат приехал с целым пакетом предложений для корпорации Сони. А мне оставалось только внимательно прислушиваться к разговору двух умных людей и изредка подавать реплики, когда от меня это требовалось. В принципе, я готов был и вмешаться, если бы счел это необходимым, но предложения, привезенные из Москвы Соловьевым, были безупречно подготовлены. Даже сомнений нет, что готовили их не впопыхах на коленке, и скорее всего профессионалы из команды Косыгина. Дай бог здоровья Алексею Николаевичу!

Наконец, тема СП исчерпана, мэтры плавно переходят к Олимпиаде 80. Сомнения Мориты в готовности олимпийских объектов понятны – на Западе очень любят позлословить на эту тему. И тогда я с юношеской горячностью, которая мне простительна в силу возраста, бросаюсь на защиту чести своей страны. За последние месяцы ситуация ведь и правда кардинально поменялась. Особенно после того, как Романов зарядил всем ведомствам животворящего пинка под зад, и за дело взялся сам Щелоков.