III. Халтурный поп

Из толпы пулей вылетел поротый поп и, выбрав лужу погрязнее, шлепнулся в нее на колени перед посадником.

— Здравствуй ж, свет наш, на многие лета, — затропарил, кланяясь, поп. — И паки здравствуй, божьею и пресвятые богородице милостью хранимое наше красное солнышко, преславный владыче посадниче!

— Ну понес бес колес! — отмахнулся сурово посадник. Но заметно было, что он, с трудом сохраняя суровость, радуется разбору поповского дела, как веселому развлечению, приятно разнообразящему скучное отправление правосудия.

— Ты што, поп али невесть кто, — хмурясь, но опуская в бороду, улыбку, спросил посадник. — С лица свят муж, а на деле вскую шаташеся? Аль совесть-то совсем по кружалам растерял?

— Прости, красное солнышко! — скулил поп. — От юности моея мнози борят мя страсти! Занедужил я. Всю седьмину поясничная скорбь охватывала. Аки Иов многострадальный на гноище лежал. Для ради недуга выпил малость бражки.

— Малость бражки выпил, а стрельцы тя волоком из Даренкиного кружала выволокли? — засмеялся посадник. — Аль Дарьина брага такова хмельная? Ну, а песни непотребные про, скитских старцев ты тоже для ради недуга пел? Ась? А ну-кось, повтори, что ты пел в Даренкином кружале.

— Не могу, владыко! — завопил, падая ниц, поп. — Хоть сказни, не могу! Не потребно дюже!

— Пороли? — обернулся посадник к дьяку.

— Кнута довольно испробовал на Торгу, — ответил Кологривоз.

— Ну, ин и ладно! Отыдь в сторонку, — махнул попу посадник. — Ужо я подумаю, какое наказание тебе еще дать.

Приунывший поп отошел в сторону. На его место выдвинулся было мужичонка с бельмом. Но посадник замахал капризно руками:

— Отойди! Отойди! Давай сюда мирских, и будя на сегодня. А вы, спасены души, — крикнул он остальным многочисленным просителям, — к домам бредите. Завтра разберу дела ваши. Идите со Христом, спасены души.

Толпа покорно отодвинулась в глубь двора, но не ушла. Надеялись, авось, посадник смилуется: разберет их дела сегодня.

Стрельцы-тегилейщики ударами в спину подтолкнули пленных ближе к посаднику.

— Ишь, гордецы! — сказал тот с нескрываемой ненавистью. — Головы отвалятся посаднику поклониться. А давно мы мирских поганцев не видали! Лет, почитай, полтора десятка с той поры, как побывшился твой зятек богоданный, — оборотился насмешливо посадник к попу, с любопытством глядевшему на пленников.

— Поболе того, владыка, — откликнулся поп. — Истомке-то, внучонку моему, скоро второй десяток минет. А он за год до смерти отца родился.