– Билдун – или то, что когда-то было Билдуном, – теперь существо, функционирующее лишь благодаря инстинктам, ваша честь, – пояснил Макки. – Пока что он способен выполнять роль сиделки в колыбели клана, а со временем его ждет другая судьба, которую я предпочел бы не описывать.

– Ясно. – Дули посмотрел на купол арены. Он начинал понимать, чем рисковал Макки. – И вы поддерживаете кандидатуру этого… э… сейра Болина на должность секретаря? – спросил Дули.

– Если президент Хиндли и кабинет министров примут к сведению рекомендацию старших агентов Бюро, как это обычно бывает, сейр Болин станет новым секретарем, – ответил Макки. – Я это поддерживаю.

– Почему? – спросил Дули.

– Благодаря их уникальному блуждающему эго, пан-спекки отличаются более инклюзивным отношением к разумным существам, нежели другие родственные человеку виды, – сказал Макки. – Благодаря этому они ответственно относятся ко всем формам жизни. Они не обязательно проявляют в этом сентиментальность. Там, где надо проявить силу, они это делают. Их колыбль клана демонстрирует несколько явных примеров этого, которые я предпочел бы не описывать.

– Понятно, – сказал Дули, хотя вынужден был признать про себя, что на самом деле ничего не понял. Его начали раздражать постоянные намеки Макки на какие-то ужасные занятия пан-спекки. – И вы полагаете, что акт саботажа, осуществленный этим Билдуном-Болином, дает ему возможность занять пост секретаря при условии, что суд установит, что это один и тот же человек?

– Мы не один и тот же человек! – взревел Болин. – Не смейте утверждать, что я – тот… тот неуклюжий, прилипчивый…

– Спокойно, – сказал Макки. – Сейр Болин, я уверен, что вы осознаете необходимость этой юридической фикции.

– Юридической фикции, – повторил Болин, будто цепляясь за формулировку. Его фасеточные глаза гневно смотрели на Макки с другого конца судебной арены. – Благодарю вас за вашу учтивость, Макки.

– Вы не ответили на мой вопрос, сейр Макки, – сказал Дули, не обращая внимания на разговор с Болином.

– Саботаж сейра Уотта посредством нападения на все Бюро в целом является настолько тонким и элегантным действием, что раньше никто не мог достичь ничего подобного, – сказал Макки. – Это лишь укрепит Бюро.

Макки глянул на Уотта. Щупальца на голове исполняющего обязанности секретаря прекратили свою безумную пляску. Он оценивающе смотрел на Болина. Ощутив затишье на судебной арене, он перевел взгляд на Макки.

– Разве вы не согласны, сейр Уотт? – спросил Макки.

– О да. Совершенно согласен, – ответил Уотт.

Нотки искренности в голосе Уотта обескуражили судью. Он впервые задумался о преданности этих людей своей работе.

– Бюро Саботажа – очень уязвимая служба, – сказал Дули. – У меня имеются серьезные сомнения…

– Если ваша честь позволит заметить, – сказал Макки, – терпимость – одно из ключевых качеств, которые необходимы саботажнику в работе. Я хочу, чтобы вы поняли, что наш друг пан-спекки сделал сегодня. Предположим, я подсматривал за вами, судья, и вашей супругой в самый интимный момент и подробно изложил свои наблюдения в открытом суде, за которым следит половина вселенной. Предположим также, что строжайший моральный кодекс запрещает вам подобные дискуссии с чужаками. Предположим, что мой рапорт состоял из самых простых, каждодневных, вульгарных слов, имеющихся в моем распоряжении. Предположим, что вы по традиции вооружены смертельным оружием и имеете право нанести удар по тому, кто сделал нечто настолько богохульное, настолько…

– Грязное! – прошипел Болин.

– Да, – сказал Макки. – Грязное. Как вы думаете, ваша честь, могли бы вы удержаться от того, чтобы убить меня?

– Боже мой! – воскликнул Дули.