– Что вспомнил? – сказал художник. Он начинал уже меня злить.

– Кто я такой – вспомнили?

– А чего тут вспоминать? – неохотно сказал художник. – Вы тот солдафон, который доставал меня на Петровском бульваре…

– Характеристика несколько однобокая, ну да ладно! – сказал я. – Значит, вы помните, о какой картине идет речь?

– Ну, в принципе помню… – глядя в сторону, проговорил он.

Все это время мы стояли в прихожей, заставленной рядами разномастной обуви. На стене поверх выцветших обоев висел велосипед. Попыток пригласить меня в комнату хозяин не предпринимал. Видимо, у него выработалась на меня стойкая отрицательная реакция. Но я сам был виноват – художников нужно хвалить.

– Так, может, продадите? – сказал я, подобострастно улыбаясь.

– Кого? Картину? – прогнусавил художник, упорно разыгрывая из себя недоумка. – Не понимаю, зачем она вам сдалась?

– Хочу подарить своей девушке, – объяснил я.

– А-а! – с облегчением протянул художник. – А я-то думаю, на фиг она вам?

– Ну ладно! Давайте конкретнее, – предложил я. – Продаете картину?

Художник задумчиво почесал под мышкой.

– Можно и продать, – неуверенно сказал он. – Сколько дадите?

– Я в ценах не разбираюсь! – решительно ответил я. – Называйте свою цену!

Он исподлобья посмотрел на меня и хмуро сказал:

– Может, сто долларов?

Я готов был взбеситься, но усилием воли удерживал себя в руках.

– Пусть будет сто долларов.

Чтобы ускорить события, я сразу предъявил деньги.

– Ее еще найти надо! – сурово произнес художник, зажимая купюру в кулаке. – Может, пройдете на кухню, посидите? В комнату не зову… – Он отвел глаза. – У меня там…