— Зачем ты говоришь о плохом? — строго пожурила её Сандра. — Не думай так. Он вернётся.

Даниэль уехал, пообещав писать Лили каждый день, но на деле выходило куда реже. Каждый вечер после смены Лили перечитывала послания возлюбленного, делясь каждой строчкой с сестрой. Сандра слушала и радовалась за Лили. Она не сомневалась, когда закончится война, Даниэль и Лили обязательно поженятся.

Когда красная пентаграмма стала гербом России, новое большевистское правительство поспешило капитулировать перед слабеющей германской армией. Война с Россией закончилась, и доктор Метц принялся писать письма большевистским властям в надежде узнать хоть что-то о судьбе Агапеи Тихоновны. Но те отвечали, что ничего о таковой не знают и знать не хотят. Из Курляндии пришёл схожий ответ.

А обитатели госпиталя столкнулись с новыми испытаниями. Невиданная ранее болезнь косила выживших после боёв солдат. Кто-то умирал быстро, не успев ничего понять, а кто-то мучительно и долго. Доктора не знали, откуда пришла эта напасть, как она называется и как её лечить.

В один из дней доктору Метцу сообщили, что Сандра почувствовала себя плохо. Она не смогла внятно объяснить отцу, что с ней происходит — просто пульс стал очень редким и едва прощупывался. По настоянию доктора Метца ей дали день отдыха, но с постели Сандра так и не встала. Её изводил жар, ужасно болела голова, все мышцы словно скрутило, даже глазами было тяжело повести из стороны в сторону.

Доктор Метц внимательно осмотрел дочь и диагностировал воспаление верхних долей обоих лёгких. Он прекрасно знал, что это означает, но даже боялся подумать, что ждёт его девочку. Доктор Метц видел уже с полсотни смертей от этой заразы, и всегда она протекала одинаково, забирая молодую жизнь на двенадцатый день.

Сандру душил мучительный кашель, порою кровь шла горлом и носом. Бессонница сменялась забытьем, изредка прерываясь бредом. Целыми днями Лили сидела у кровати сестры и плакала, не в силах сказать и слова. Приближался двенадцатый день, за ним наступил тринадцатый, а потом и четырнадцатый. Кризис минул.

Выздоровление было долгим и мучительным. К собственному удивлению и отчаянию, Сандра поняла, что больше не чувствует запахов — ни сильных, ни слабых. Тяжёлая болезнь всё же оставила ей жизнь, но лишила одного из пяти чувств.

Только когда Сандра немного окрепла, доктор Метц сообщил ей, что тётя Ида умерла. В разгар дневного дежурства на неё навалилась сильная усталость. Она успела лишь присесть на стул и закрыть глаза. Больше она не проснулась.

— Как же так, папа!? — захлебывалась слезами Сандра. — Ведь я болела совсем по-другому.

Доктор Метц это прекрасно понимал. Он подозревал, то, что прозвали «испанской болезнью» зачастую путали с чем-то иным, более зловещим и стремительным. Как бы ему не было важно, от чего на самом деле умерла Ида, никто ему этого не скажет и не захочет разобраться. В те дни людей умирало слишком много: от гриппа, неизвестной болезни, пуль, газа или карательных казней. И именно тогда страшная новость пришла с Урала — революционные власти убили царя и его семью — расстреляли в подвале и взрослых и детей. Кажется, только в войну люди звереют от крови настолько, что готовы творить зло не только на передовой. Пройдут ли эти времена, излечатся ли люди от жестокости, когда закончатся все битвы? Излечатся ли они от странной «испанской болезни» и чего-то иного, неназванного? Ведь мор поразил каждого пятого жителя планеты, а скончался от него уже миллион человек — столько не полегло даже на поле боя за всю войну.

Из-за этого Лили всё боялась отойти от постели Сандры, страшась, что той снова может стать плохо, ведь слабость во всем теле долго не проходила.

— Не надо так переживать, — успокаивала её Сандра, — всё хорошо. И мне уже лучше. Ты только не плачь.

— Сашенька, мне было так страшно, — шептала Лили, не выпуская руку сестры из своей. — Я боялась, что ты… что я… что половины меня не станет, а мне придется жить одной и без тебя. Тогда бы я сама была живой лишь наполовину. Я бы стала ходячим мертвецом без тебя.

Как не успокаивала Сандра сестру, сколько не говорила, что худшее миновало, но Лили не могла побороть собственные страхи за сестру и саму себя.

Вскоре из госпиталя Сандру Метц отослали поправлять и восстанавливать утраченные силы домой, где её ждала лишь тётя Гертруда.

А война близилась к своему неумолимому финалу, и у армии больше не было необходимости в мобилизованных докторах и сёстрах. Вскоре и отец с Лили возвратились в Мюнхен. Профессор Метц вернулся к преподаванию в университете, и не прошло и месяца, как в городе объявился и его главный ученик.

— Лили! — со взглядом полным любви Даниэль Гольдхаген метнулся к девушке, завидев её на улице.

— Нет, Даниэль, я Сандра, — смущенно улыбнулась та.

— Правда? А где Лили?