47

Вся Германия пришла в движение. Дороги наводнили сотни людей. Все они шли, неизвестно куда, неизвестно зачем, неизвестно от кого. Из радиодинамиков лился голос доктора Гёббельса — главный пропагандист пугал женщин, что наступающая с востока Красная Армия насилует всех, кто попадается этой азиатской орде по пути. Все, кто мог, бежали из Саксонии и Тюрингии на запад. А Сандра шла домой. И с каждым днём делать это становилось всё труднее. Головная боль не проходила, кровотечение не прекращалось, тело переставало слушаться. Она не имела представления, к какому городу привела её дорога — входить в него не хотелось. На чудо уже никто не надеялся — участь Третьей империи была предрешена, но англичане с американцами продолжают убивать мирных жителей, сбрасывая на их дома бомбы и фосфор. Зачем им ненужные новые смерти, в чём их стратегия?

Сандра склонилась над ручьем, чтобы омыть лицо от чёрной крови. Она боялась смотреть в своё отражение. Глаза разъедал зуд изнутри, кожу колола студёная влага. В затылке резко рвануло. Кто-то с силой схватил её за волосы и потянул на себя. Сандра взвыла. Её тащили по земле, а она не могла отбиться и вырваться, только бессильно кричала. Напавший с силой швырнул её на землю — теперь она увидела, что это английский солдат. Он что-то злобно говорил ей на своём языке, пока стягивал штаны. Сандра пыталась подняться на ноги, но он не дал — ударил сапогом по ребрам и навалился сверху. Она сопротивлялась, брыкалась и царапалась, за что получила удар кулаком по лицу. Но Сандра решила сопротивляться до потери сил. Сейчас, когда у неё больше нет работы, и ни одной марки в кармане, наверно и дома больше нет, осталось лишь единственное, за что стоит бороться — женская честь.

Когда он задрал её юбку и принялся раздирать нижнее бельё, Сандра сделала единственное, на что была способна в этой унизительной позе — достала до единственного язвимого места зубами. Когда челюсть сомкнулась на его горле, насильник только протяжно захрипел. Он хватался за шею, хотел закрыть рану, но всё было зря. Его смерть была быстрой — он захлебнулся в собственной крови. С минуту его тело бессильно билось в конвульсиях, пока не застыло. Оккупант так и остался лежать на земле с вырванным горлом и спущенными штанами.

А Сандра ревела и отплёвывалась. Она убила человека… Ей не нужна была его гнилая кровь, не для этого она лишила его жизни. Но она убила человека! Зачем вообще он сюда пришёл? Разве его землю топтали сапоги немецких солдат? Разве хоть один немецкий солдат изнасиловал хоть одну англичанку? Тогда почему он хотел сделать это с ней? Это не месть, это что-то иное…

Сандра бежала прочь, цепляясь непослушными ногами о землю. Она падала и вставала, отлеживалась на обочине и ползла дальше.

Города походили на человеческие муравейники в каменных руинах. Всюду кто-то у кого-то что-то крал: бывшие заключенные лагерей у бывших рабочих с востока, рабочие с востока у немцев, немцы друг у друга. Вот толпа ворвалась на склад. Люди отпихивали и били друг друга, они набивали карманы тем, что смогли похватать — дверными петлями. Всего лишь бесполезные дверные петли — больше на складе не было ничего. Очередной счастливчик вырывал их у клокочущей толпы и смотрел на свою добычу. Вмиг выражение его лица изменилось. Только сейчас он понял, что держит в руках, и с презрением откинул петли на землю и побрёл прочь.

Кто-то из солдат бросил в голодную толпу горсть конфет. Люди принялись избивать друг друга в надежде урвать хоть фантик. В стране больше не осталось еды. Она была только у иностранных солдат. Сандра видела, как на улицах женщины прилюдно отдавались оккупантам за банку консервов. Матери и жены, с каменными лицами, глотая слезы, они ложились на спину и послушно раздвигали ноги, думая лишь о том, что сегодня у их детей будет ужин. Основной инстинкт снова подавил половой. В этой внутренней борьбе умирали с голода благопристойные, а выживали бесстыдные.

Сандра дошла до севера родной Баварии, где властвовали американские войска. Какой-то солдат бесцеремонно дернул её за руку, но тут же оттолкнул от себя, брезгливо поморщившись. Скрюченное болью тело, залитое чёрной кровью лицо — Сандра понимала, к ней противно даже прикасаться. Оккупант тут же нашёл себе другую добычу — мать предложила ему для утех свою тринадцатилетнюю дочь. И он повел их куда-то, помахивая перед носом пачкой печенья. Интересно, эта мать, как и многие другие, сбежала с востока подальше от «азиатских орд» насильников, чтобы сделать из родного ребенка американскую проститутку? Для чего они обе хотели выжить? Чтобы потерять последнюю каплю гордости и жить дальше, жить в стране, где оккупанты заведуют всем продовольствием и решают, дать тебе продуктовые карточки или нет?

Нет, нет, нет! Сандре не нужна была такая Бавария! Здесь победители показали своё скрытое естество. Оно оказалось не лучше чем у поверженного Хитлера. Они точно такие же. Их мораль такая же гнилая.

Вот и неизбежная новость: советские войска взяли Берлин. Война закончилась, а крушение Германии только началось.

Почему ей пришло это в поврежденную голову, почему ей вспомнился отзывчивый усатый красноармеец, что хотел накормить её горячим супом в России? Сандра перестала отдавать отчёт своим действиям, она просто пошла на восток. Она пряталась от людей в американской форме и всё ждала, когда же ей встретятся красноармейцы.

Слух начал пропадать, глаза слепила кровь. Но она увидела людей в незнакомой форме, говорящих на неизвестном ей языке. В руках их было оружие. Им было достаточно услышать её бессвязную сбивчивую речь, чтобы подхватить за руки и отвести в город. Сандра не знала, что это за место, чего от неё хотят, зачем ведут на вокзал.

Потом был душный запечатанный вагон с десятками людей внутри и долгое время в пути. И вот другой город, ворота с надписью «Терезиенштадт»… Да, она помнила, что это еврейское гетто в Чехии, куда увезли венгерских заложников из Берген-Белзена. Но теперь их здесь не было, теперь здесь жили совсем другие люди.

Ворота закрылись. А ведь это концлагерь! Да, концлагерь, куда чехи сгоняли всех немцев из своих городов. Всех новоприбывших выстроили в колону и чешские охранники принялись обыскивать каждого, забирая всё ценное, что только видели. Молодой парень сорвал с шеи пожилой женщины крест и, ухмыляясь, спрятал его за пазуху. Сандра потеряла всякую способность к сопротивлению — с каждым днём ранение поражало мозг всё сильнее. Но одно она помнила точно — больше никогда нельзя снимать крест, нельзя его лишиться. Механически, не таясь, она стянула цепочку и спрятала её под язык. Охранник лишь брезгливо похлопал её по почерневшей от крови одежде и оттолкнул в сторону.