– Я не понимала, что происходит. Словно легла спать в своей комнате, а проснулась в Нарнии. Попыталась сесть, но голова сильно закружилась, и я упала на матрас. Даже сумки нигде не было видно – я хотела достать телефон и позвонить Хью. Старик заметил, что я в сознании, и позвал медсестру.
Та сообщила Камилле, что у нее был припадок, что его удалось снять с помощью лекарств. Вслед за медсестрой в палату зашел коллега, ставший свидетелем ее судорог (он все это время ждал в коридоре), отдал Камилле сумку и сказал, что уже позвонил в Лондон, однако связаться с Хью не сумел – тот уехал на важную встречу, хотя секретарь обещала его разыскать.
Прошло полчаса, звонка от мужа так и не было. Наконец появился врач.
– Он предположил, что у меня опухоль мозга. Нужно делать томографию, но у них нет аппарата. Они организуют перевод в другую больницу.
Тут у Камиллы зазвонил телефон. Перепуганный Хью сказал, что уже сидит в машине и через несколько часов будет в Камбрии. С детьми пока посидит его мать. Сослуживец Камиллы отправился в отель за ее вещами.
– Опять я думала только о том, что чужие люди видят мое нижнее белье. Все это было так унизительно…
За вечер у Камиллы случилось еще три приступа. Не вытерпев, она попросила коллегу уйти. Вскоре приехал Хью и, мельком увидевшись с женой, сразу отправился к врачу. Тот повторил свои подозрения насчет опухоли мозга и необходимости транспортировки в другую больницу, где, однако, на тот момент не было мест. Хью не растерялся. Он позвонил в свою страховую компанию и договорился о лечении в платной лондонской клинике. Камилле вызвали частную «скорую помощь», однако вызов пришлось отменить, потому что у женщины опять начались судороги. Везти в таком состоянии ее было нельзя. Так повторилось еще четыре раза. В конце концов ей решили дать наркоз и в сопровождении анестезиолога перевели в Лондон.
– Целых шесть дней я считала, что у меня рак мозга. Потом пришли результаты сканирования, и я так радовалась, что ничего нет. А сейчас… Лучше бы это и впрямь была опухоль.
В общей сложности Камилла провела в лондонской больнице десять дней. Сделанные анализы не показали ничего конкретного, но врачи решили, что у нее эпилепсия, и назначили соответствующее лечение. Приступы постепенно сошли на нет. Когда Камиллу выписали, дети радостно встретили ее на крыльце дома с воздушными шариками и цветными плакатами.
Следующие полтора года были полны надежд и отчаяния. Снова начались судороги, причем лекарства уже не действовали. Если во время первых приступов Камилла хоть и была беспомощной, но находилась в сознании, то теперь припадки сопровождались глубоким обмороком. Врач рекомендовал увеличить дозу, потом выписал другой препарат, затем еще один, и еще… Каждое новое лекарство помогало на пару недель. Приступы возвращались.
– Больше всего пугала их непредсказуемость. Меня словно дразнили.
Камилла всеми силами держалась за работу. Дома не выпускала из рук ноутбук, в перерывах между приступами ездила в командировки.
– Мы будто соревновались, кто кого. И все-таки болезнь победила…
Приступы не стихали, поэтому невролог решил организовать видео-ЭЭГ-мониторинг. Под наблюдением у Камиллы случилось сразу несколько припадков, и врачи пересмотрели диагноз.
– «Мы, видимо, ошиблись. Это неэпилептические припадки, они вызваны эмоциональным перенапряжением». Так они сказали.
Две недели спустя я получила письмо от ее врача:
Так я познакомилась с Камиллой и Хью – и подтвердила, что ее припадки носят диссоциативный характер.
– Со мной не может такого быть.