Я не должна чувствовать себя настолько застигнутой врасплох, но это так. Слишком рано рассылать приглашения на свадьбу. Эйден сделал Кирстен предложение всего несколько месяцев назад. Несмотря на то, что я видела кольцо, посты о помолвке в Instagram, была на вечеринке по случаю помолвки, — какая-то часть меня всё ещё надеялась, что он не женится на Кирстен.

Я идиотка.

Конечно, Эйден женится на Кирстен. Она идеальная женщина — красивая, стильная, весёлая, с головой на плечах, из хорошей семьи. У неё есть всё.

А у меня? Я просто неумеха. Не могу удержать парня дольше нескольких месяцев, ведь тайная влюбленность в лучшего друга разрушает большинство отношений с самого начала. И мои увлечения немножечко странные — ни одно из них не годится для супружеской жизни.

По мере того как по моему сердцу расползаются новые трещины, в моей голове всё больше укореняется желание разорвать письмо на миллион маленьких кусочков. Вместо этого я роняю письмо на пол, и, держась за стены, направляюсь к моему любимому безопасному месту — дивану. Чтобы добраться до гостиной, мне приходится пробираться через груды старых романов, захламляющих мою квартиру, — странное хобби номер один: я спасаю книги от уничтожения.

Почему некоторые книги нужно спасать? Потому что, когда продажи романа замедляются и даже длительное пребывание в разделе распродаж не помогает увеличить тираж, несчастные книги возвращаются в типографию и уничтожаются. Они называют это — переработка вторсырья.

Я вздрагиваю, думая о стопках безликих книг, отправленных в машины для переработки. Я не выношу, когда во время чтения сгибают краешек страницы, поэтому изо всех сил стараюсь не задеть корешок во время чтения. Именно по этой причине, наблюдение за процессом переработки книг оставило неизгладимый шрам в моей душе.

Как у меня появилось это хобби? Менеджер одной из типографий — мой пациент (я семейный врач, и это единственное достижение в моей жизни), он разрешает мне спасать некоторые книги, которые собираются отправить в шредер (даже звучит жутко). В итоге освобождённые мной романы переезжают ко мне и захламляют пол, пока мне не удаётся перепродать их через Интернет или на гаражных распродажах. Некоторые я жертвую бесплатно в маленькие библиотеки. Но большинство книг просто не продаются, и в итоге лежат у меня в квартире очень, очень долго.

Я уворачиваюсь от очередной покосившейся стопки антиутопических романов и добираюсь до гостиной. На диване меня ждут четыре кота, — и это странное хобби номер два: я также спасаю животных. Зависимость началась с кошек и распространилась на кур, стоило мне переехать в коттедж с уютным задним двором. Я всегда любила кошек, но на курочек перешла после того, как посмотрела травмирующий документальный фильм о куриных фабриках, который также превратил меня в вегетарианку.

В отличие от книг, мне приходится устанавливать строгие ограничения на количество домашних животных, которых я могу содержать. Я не в состоянии содержать больше четырёх кошек и шести куриц одновременно.

Я плюхаюсь на диван, устраиваясь между Лией, рыжей с полосками табби¹, и Чуи, моим рыжим длинношёрстным котёнком. Но даже это не помогает успокоить мои нервы. Во рту сухо, а сердце колотится в груди так, как будто я нахожусь на грани полномасштабной панической атаки. Я опускаю голову, обхватываю колени руками и делаю несколько глубоких, и, как я надеюсь, успокаивающих вдохов.

Гирлянда на ёлке ярко мигает мне прямо в лицо и, хотя обычно я наслаждаюсь этими вспышками, сейчас они усиливают наступающую тревогу. Конечно, праздники закончились. Просто я ещё не успела убрать ёлку. Хотя, не сказать, что я особо тороплюсь. Я люблю Рождество и тот уют, который дарят дому новогодние огоньки.

Наверняка Кирстен — одна из тех людей, которые убирают ёлку 26 декабря.

Вздрагиваю.

И, возможно, она подходит Эйдену. Ему нужен кто-то организованный и работоспособный, не обременённый багажом из примерно тысячи книг, четырёх кошек и шести кур. Возможно, увидев, как он женится, и услышав его клятву в вечной любви к другой женщине, я наконец-то излечусь от безответной любви к нему. От болезни, с которой я живу всю свою сознательную жизнь.

С того момента, как я встретила Эйдена в колледже, я поняла, что он — тот самый, но никогда не признавалась ему в своих чувствах. В самом начале я даже подталкивала его пригласить Кирстен на свидание, когда он думал, что она слишком шикарна для него (я была полностью согласна и до сих пор так думаю). Единственная причина, по которой я посоветовала ему пойти с ней на свидание, заключалась в том, что я считала, что она совершенно не подходит ему и что они не продержатся дольше пары свиданий.

Трусливая дура!

Я стала такой бесхребетной зимой на первом курсе, когда влюбилась в него по уши.

У нас с Эйдоном совпал курс «Введение в биологические исследования», самый странный из всех, которые были у нас в том семестре. Профессор Джордж Квиллиам был человеком неординарным и на первом занятии прочитал нам лекцию о том, что научные исследования на 90 % основаны на соблюдении правил, а 10 % — на их нарушении. Затем он спросил, кто из нас нарушал правила. Мы с Эйденом подняли руки. Джейс не поднял.

Биологические исследования были не единственным общим предметом, ведь мы втроём вместе учились на биомедицинском факультете. Но тогда мы ещё не дружили. Они были крутыми ребятами, совершенно не из моей лиги ботаников. Куда бы они ни пошли, все на них оборачивались. Джейс и Эйден были самыми сексуальными первокурсниками в кампусе. Оба высокие, спортивные и широкоплечие. Джейс, темноволосый, с глазами цвета океана и точёным профилем, который заставил бы Давида Микеланджело нервно курить в сторонке. С его пухлыми губами, уголки которых постоянно приподняты в кривой, уверенной ухмылке, он был воплощением непринуждённого, бесконечного очарования. И Эйден, блондин, мечта любой американской женщины. Его лицо красивое, элегантное и не тронутое морщинками — словно портрет на стене музея. Но выражение его лица никогда не было надменным, а голубые глаза всегда были нежными и тёплыми. Джейс был олицетворением опасности и острых ощущений. Эйден — ангел, случайно упавший на землю.