Мишель напряглась.

— Но ты не она…

Эллиот сделал очередной глоток.

— И от этого мне только хуже. Я вижу тебя перед собой, и ты так рядом в данный момент, но в тоже время, так далеко. Я не могу к тебе прикоснуться, не могу нарушить ту грань, которую бы мне так хотелось переступить.

— Я знаю, прошло слишком мало времени с ее гибели. И я не претендую на ее место сейчас. Но почему ты решил, что теперь, никогда не сможешь подпустить меня к себе?

— Боль со временем притупится. Но она все равно останется болью. Как бы я не хотел, все позабыть, этот шрам со мной навечно. Вот я смотрю на тебя, и мне хочется тебя поцеловать. Но я чувствую вину перед Нэнси, словно я предам ее этим поступком.

— Я думаю, даже если она видит сейчас нас, ей бы хотелось, чтобы ты был счастлив. Неважно, каким путем, главное, чтобы ты улыбался.

Мишель потянулась к пачке сигарет.

— Я могу сказать тебе то, чего ты не желаешь слышать? — поинтересовалась она, закуривая.

Эллиот кивнул.

— Уверен, нет больше ничего того, что сможет меня ранить еще сильнее.

— Ты боишься изменить ей, забывая о главном, она тебе изменяла, когда вы были вместе.

— Все что происходило в моей жизни, всегда было ложью. Я думал Нэнси то светлое, то единственное правильное, что я повстречал. Но все что я узнаю теперь, после ее смерти, перечеркивает напрочь, тот идеал, что я создал однажды.

— Знаешь, говорят в таких ситуациях, виноваты оба…

— А как я виноват в том, чего даже не знал?

— Я и не виню тебя. Не злись. Я к тому, что если она решилась на такое, значит, не сильно ты был ей нужен.

Посмотрев в пьяные глаза Мишель, Эллиот улыбнулся до боли грустной улыбкой.

— Иди ко мне, — сказал он, и потянул ее к себе. Когда Мишель оказалась на его коленях, он так нежно начал гладить ее длинные черные волосы.

— Разве не так выглядит счастье? — сказала Мишель. — Когда прохладными вечерами, ты сидишь с любимым человеком вот так в обнимку, и большего не надо.

— Почему ты никогда от меня не отворачивалась? Даже когда я был с Нэнси, ты продолжала вечно чего-то ждать. Я ведь никогда не давал тебе надежды. Даже намека.